Успокой моё сердце (СИ)

Эдвард все на том же месте. Он все так же сильно прижимается к железной тумбе правым боком, а левым, все так же крепко, ко мне. Его ощутимо трясет, и только это уже подсказывает, в чем дело, но есть ещё моя стремительно намокающая блузка, что является не худшим подтверждением, что мой Smaraldo до сих пор плачет.

Я даже не пытаюсь его остановить. Я не делаю вид, что не замечаю – знает ведь, что подобного я не упущу, не собираюсь бесконечно, сама путаясь в оковах соленой влаги, надрывая горло, его утешать.

Я буду рядом, просто рядом, как делал для меня он. Я покажу, что что бы ни случилось, как бы он ни выглядел и что бы ни делал, я останусь здесь и помогу. Обниму, защищу, успокою и поддержу. Осознание своей безопасности порой помогает ничуть не хуже доброго слова.

В конце концов, даже самым свирепым львам нужны перерывы. Бесконечно изображать на лице стальную маску, удерживая в запертой на семь замков клетке те чувства, что рвут душу, те мысли, что в буквальном смысле едва ли не убивают, невозможно.

Эдвард достаточное время был непоколебимо-сильным. Теперь настал его черед повернуться ко мне той стороной, на которой зияют рваные раны, невидимые прежде. Но кровотечение мы остановим. Обязательно.

Он бормочет имя сына, то и дело давясь слезами. Вот она – та самая его точка невозврата, ахиллесова пята, – удар выбран верно. Прямо в цель.

- Джером, - эхом отзываюсь я, поглаживая его волосы, - Джерри, да… маленькое сокровище.

Сравнить тот звук, что издает мужчина, возможно лишь с воем. С тихим, но оттого не менее болезненным, не менее отчаянным воем. Он не отстраняет меня, не отпускает, несмотря на то, что истерики такой силы видеть ещё не приходилось – даже злосчастный побег обошелся меньшей кровью. Думаю, все дело в том, что Джером его к себе не подпускает. Эдвард ведь не прогоняет меня, не просит подождать снаружи – то ли знает, что уйти я откажусь, то ли сам отпускать не хочет – но это, в любом случае, не самый лучший знак.

Первые пять минут я честно пыталась уговорить его хоть немного успокоиться и позволить помочь. Полотенце, слова – я даже выбрала тему для нашей беседы – и приступ должен был отступить. Ему ведь больно из-за этого, так? Из-за этого плачет?..

Наивная. Наивная и глупая.

Но никакие увещевания, никакие просьбы на Эдварда не подействовали – чего и стоило ожидать. Тогда я и поняла, что приступ, в сущности, какой бы ни был сегодня силы, значения для него не имеет. Выплакаться, выпустить наружу, избавиться, уничтожить скопившиеся внутри страдания – вот что нужно. А пока этого не произойдет, ждать улучшений бесполезно.

С этим и согласилась. С этим и стою рядом вот уже как двадцать минут.

Двадцать четыре… двадцать пять…

Чувствую, сказать хоть что-нибудь все же надо – отвлекает. Но это явно не будут слова «успокойся», «расслабься», «пройдет».

- Эдвард, за что ты переживаешь больше всего? – задаю свой вопрос после недолгой паузы, взятой на размышление.

Озадачившись, мужчина вскидывает голову, недоуменно глядя на меня.

- Что?..

- За что, – поправляю с самым серьезным видом, - за ваши с Джерри отношения или за то, что происходит с ним самим?

Уже доверху, казалось бы, наполненные слезами малахиты блестят сильнее.

- Джером…

- Джером, - я киваю, убрав с его лба темную прядку, - я даже не сомневалась.

Он явно не может понять, в чем дело. Вот оно – отвлечение, столь прославляемое Хейлом. Должна признать, все же работает.

- Эдвард, ведь если это так, - загадочно продолжаю я, мягко улыбнувшись ему, - значит, у тебя есть полное право порадоваться победе. Заслуженной и большой.

Даже не переспрашивает. Ждет, пока объясню сама.

Бронзовые волосы заметно потускнели, ободки глаз будто бы подвели красным карандашом, а бывшая с первого же дня нашего знакомства бледная кожа сегодня выше всяких гримерских похвал. Не думаю, что под силу искусственно создать такое. А от всего этого вместе, удачливо, идеально соединенного, Эдвард ещё больше похож на вампира: словно бы сошел со страниц старой пыльной книги настоящий Дракула.

- Ты обещал Джерри, что ни один волосок не упадет с его головы и ни одна царапина не появится на коже. Ты сдержал слово – он спит под своим одеялом в полном физическом здравии. Ты сохранил его в целости и сохранности, Эдвард. Кашалот не успел, не посмел ему навредить.

Моя убедительная речь, подкрепленная ещё и легкой улыбкой вкупе с прикосновениями к его лицу, явно производит на мужчину впечатление. По крайней мере, слушает он удивленно и внимательно.

- Жертва была…

- Конечно, была. Но ты ведь принес её не просто так. Tesoro, ты не позволил ему мучиться от настоящей боли. Ну разве это не повод для гордости?

- Внутренняя ничуть не хуже внешней, - не соглашаясь, отвечает он, сжав зубы. Цепкие длинные пальцы тут же находят свое место на правой ноге.

- Только рану внутри можно залечить и за день, - шепчу, нагнувшись к нему чуть поближе. Стиснувшие ни в чем не повинную материю брюк пальцы осторожно разжимаю, - а о внешней такого не скажешь.

- Внешняя пройдет быстрее…