Успокой моё сердце (СИ)

Вряд ли Белла забыла это, но отпустить и простить, видимо, смогла. Ничуть не сомневаясь, глядя прямо и уверенно, не побоялась темноты и выбрала его. Наркобарона, черт подери, выбрала! Отвращения не вызвали ни его шрамы, ни его поведение, последнее время сравнявшееся с тем, что допустимо только для Джерри. Куда увереннее и смелее, чем может показаться, она вселяет веру во все живое.

Как по списку, его она обворожила, разочаровала, убедила, изменила, покорила – и то же самое с мальчиком, который после гибели Ирины не мог без ужаса даже смотреть на женщин. Это была их общая проблема. И это создание успешно и очень быстро её решило.

Но при всем том, что она делает для них обоих, при всем том, как ведет себя и как держится, со своими собственными страхами Белла, похоже, справляться не спешит. Она слишком сильно их боится. С легкостью расправляясь с чужими демонами, от своих она в истерике прячется у него на груди, заливаясь слезами.

Если бы дело было только в этом, он бы, наверное, смог помочь. Постепенно, конечно, не сразу, но смог.

Но ситуацию осложняет сам Кашалот, сам белобрысый ублюдок, появляясь и исчезая, дразня и пропадая. Он ведет непростую игру и прекрасно знает, как сложно выйти из неё победителем.

Если бы хоть на миг, хоть на шаг он оступился, был бы уже мертв.

И будет.

Эдвард явственно понимает, что будет, в очередной раз взглянув на Беллу. Благодарность, которую она отказывается принимать, бесспорно, должна следовать за все, что эта девушка для них с Джерри делает. Не важно, как обосновывать такое его желание. Пусть будет прихотью, если нужно.

В любом случае представить способ лучше, чем гроб с Лореном, сложно. Вполне вероятно, что кошмары прекратятся, когда будет мертва их причина.

…Белла неслышно что-то бормочет, придвинувшись ближе. Маленькие пальчики, повинуясь собственной воле, отпускают его шею, перебегая на футболку. Легонько стискивают теплую материю.

Неужели боится, что он убежит? Куда? Зачем?

- Non avere paura, viola*, - бормочет он, едва касаясь, притронувшись к её щеке, - le montagne saranno forti**.

На этот раз Эдварду кажется, что она услышала - улыбка на розовых губах самая настоящая.

Замечательно.

*

Джаспер сидит на кожаном диване, обернувшись к двери спиной и пересматривая какие-то листы бумаги, устроенные на своих коленях. Поджатые губы и холодящий душу взгляд подсказывают, что новости, по которым он вызвал босса в семь тридцать утра, приятными назвать никак не удастся.

- Доброе утро.

Хейл тут же оставляет прежнее занятие, поднимаясь. Отрывисто кивает.

- Здравствуйте, мистер Каллен.

Эдвард проходит дальше порога, присаживаясь на диван рядом с главой охраны. Изогнув бровь, рассматривает белые листы, предусмотрительно отвернутые от него в сторону. Машинально приглаживает рукой взлохмаченные после недавнего сна волосы.

- Что это?

- Почта на адрес квартиры, - предельно ясно отвечает телохранитель, - простите за беспокойство, но это вправду стоит увидеть поскорее.

- Что увидеть? – Эдвард хмурится, прочищая горло. Худшие из вариантов, зашифрованных в этих посланиях, проносятся перед глазами. Только-только покинув теплые объятья Беллы, проблемы – последнее, о чем ему хочется думать.

- Фотографии.

- Фотографии? - недоумение Каллена достигает наивысшей отметки. С трудом взяв себя в руки, он сохраняет на лице интерес, никак не демонстрируя истинные чувства.

Джаспер безмолвно кивает и, не дожидаясь следующих вопросов, протягивая Боссу один из листов.

Глаза мужчины распахиваются.

На некогда белой поверхности плотной бумаги во весь её размер и длину, в прекрасном качестве, какого сложно добиться даже профессиональным фотографам, запечатлена… Белла (да-да, без сомнений, именно она - локоны, черты лица, тело - не дадут ошибиться), распятая с помощью металлических наручников на непропорционально огромном для неё деревянном кресте. Каштановые волосы завитками рассыпались по обнаженным плечам, чуть-чуть, самую малость падая на плечи и прикрывая тем самым часть наготы.

На её глазах шелковая повязка, лишающая способности видеть, что происходит. И кроме этого предмета одежды ничего больше нет…

- Лорен, однако, интересную ведет игру, - замечает Хейл, прищурившись. Возле его пальцев ещё несколько листов. Тоже с Изабеллой.

- Какого?.. – скрежетнув зубами, Эдвард мгновенно переворачивает фотографию, вжимая её в кожу дивана. – Он с ума сошел? Сколько их?

- Это большая фотоссесия, судя по всему. Здесь не меньше десятка.

- Дай, - нетерпеливо протянув руку, требует мужчина. Сон улетучивается, спокойствие и тепло, оставшееся ещё с ночи – тоже.

Картинка перед глазами мало меняется.

На каждой фотографии, так или иначе, каждый раз в новой позе, но притом всегда обнаженная, изображена Белла. На большинстве фото её глаза скрыты той самой повязкой, отчего выражение лица выглядит непроницаемым. Но на одном из листков, самом последнем, привычная композиция меняется - в плохо освещенной комнате, возле лиловых обоев, девушка не одна.