Успокой моё сердце (СИ)

Сейчас, к счастью, все проще. Наше трехдневное заточение проходит более-менее спокойно. По крайней мере, ни ночных истерик, ни кошмаров, ни рыданий больше нет. Джерри, конечно, поверил в мои уверения, что папа нас не бросил, но не до такой степени, как хотелось бы. Впрочем, так лучше, чем изъедающая изнутри, вынуждающая корчиться от невыносимости боли вера в предательство самого родного человека.

Я рада, что смогла помочь моему ангелочку. Насколько это было возможно, разумеется…

Сегодняшний день начинается дождем. Им же, полагаю, по примеру двух прошедших, и кончится. Такое ощущение, будто бы солнце, бывшее возле особняка прежде, покинуло Америку с нами и осталось в Чили. Решило не возвращаться (у него-то была такая возможность). Пасмурность, холод и бесконечные ливни – вот удел погоды. Тут уж ничего не попишешь – изменить не выйдет.

На часах – половина второго. Как раз полчаса прошло с тех пор, как миссис Браун принесла Джерри обед и потратила десять минут, дабы уговорить его съесть хотя бы половину своей порции. Малыш, без пререканий доедавший все, что ему приносили, в этот раз демонстративно отодвинул тарелку, поджав губки. И плевать, что на ней было его любимое, по словам кухарки, блюдо.

Затем он отказался рисовать. Забрался в постель, обнял подушку, зарылся под одеяло и затих. В эти дни так часто происходит. Вначале он плакал в такой позе, но затем, постепенно, перестал. Теперь по истечении пятнадцати минут он обычно засыпает.

Так и получилось.

По крайней мере, за бессонную ночь (и не от кошмаров или ужасов, нет, а просто потому, что «не хотелось») он выспится днем – имеет ли смысл сейчас распорядок? На красных простынях, под тигровым покрывалом малыш, мерно посапывая, отдыхает. Тем лучше для него.

- Дети очень милые, когда спят, - негромкий мужской голос, раздавшийся с кресла напротив моего, возвращает из размышлений к действительности.

Я отрываюсь от Джерри, поворачивая голову к говорящему:

- Они всегда милые.

Джаспер, закинувший ногу на ногу, сложивший руки на подлокотниках, усмехается.

- Быть может.

Все-таки, как бы то ни было, присутствие этого человека меня успокаивает. Джаспер словно бы обладает даром контролировать эмоции. Я потому и попросила его побыть здесь – на время сна Джерома – оставаться один на один с отвратительнейшими, пугающими мыслями совершенно не хочется. Боюсь их не одолеть.

- Загар тебе к лицу, - замечает Хейл, стрельнув взглядом на мои обгоревшие плечи.

Теперь мой черед усмехнуться.

- Спасибо.

- И что же, крем от солнца больше не спасает?

- Иногда упрямство действует сильнее крема, - вспоминаю о том, как Эдвард осторожно намазывал целительной мазью мою спину, и становится тепло. Приятное воспоминание – залог хорошего настроения. Только с главой охраны я могу думать о позитивном исходе и искать хорошее в той яме, где мы все оказались теперь.

- А каким кремом пользовался ты? – чувствую долгожданное раскрепощение, задавая свой вопрос.

- В каком смысле? – глаза Джаспера поблескивают недоверием.

- Ты ведь был на Карибах, верно?

Недоверие сменяется хитростью, но в глубине взгляда, во всем лице, даже в позе, неожиданно быстро расслабившейся, царит успокоение.

- Ты очень догадлива.

Ещё бы. Улыбка становится шире. Я бы на его месте тоже не потратила четыре дня свободы даром.

- Все в порядке?

- Тебя это правда интересует?

- Если ты не хочешь отвечать, можешь этого не делать, - примирительно пожимаю плечами, удобнее устраиваясь на своем кресле. Приникаю лицом к мягкой спинке, вдыхая аромат холодной кожи. Даже он напоминает мне об Эдварде.

- В порядке, - чуть помедлив, кивает Хейл.

- И когда будем поздравлять папочку? – меня сегодня не остановить. Неожиданно проснувшееся желание разговора, причем на те темы, которые обычно не освещаются перед чужими людьми, пугает. Это обратная сторона истерики? Мое собственное выражение волнения?

- Когда он им станет, - без тени улыбки, сухо бормочет телохранитель.

Такой поворот мне не нравится. Ещё уйдет…

- Джаспер, извини, - виновато гляжу на мужчину, пытаясь показать, что вправду сожалею, - это не мое дело, я знаю.

- Вокруг уже не осталось чужих дел, Белла. Ничего страшного.

- Ты очень её любишь, - с долей смущения замечаю я, немного опустив взгляд.

- Так же, как и тебя мистер Каллен.

- Нет… - осекаюсь, пробормотав одно лишь первое слово. Сама себе качаю головой: эта тема точно не из лучших. Он ценит и дорожит. Но, по собственному же признанию, не любит. Что угодно, только не любовь. А другого слова я пока не придумала…

- Не говори глупостей, - хмыкает он, - если бы было по-другому, ты бы не смогла так свободно сидеть в кресле.

Машинально выпрямляюсь, оставляя холодную черную кожу в покое. Смотрю на главу охраны с удивлением, но вместе с тем – с интересом. Может, все-таки стоит?.. Вряд ли я что-то потеряю. Джасперу можно доверять. К тому же, он куда наблюдательнее меня: Хейл предложил дать Эдварду шанс ещё тогда, когда у меня к нему не возникало ни одной эмоции, кроме гнева.

- Может быть, я сама их вылечила? – надменно вопрошаю, оглянувшись на красную кожу.