Успокой моё сердце (СИ)

- Покорность и подчинение Мужу в любое время суток или соответствующее, выбранное им наказание за непослушание.

- Согласна.

- Никакого самоудовлетворения и никаких любовников, о которых Муж не знает. В случае невыполнения – наказание, выбранное Мужем.

- Согласна.

- Режим дня, установленный Мужем, соблюдается неукоснительно.

- Согласна.

- На улицу без позволения Мужа появляться запрещено; запрещены так же телефонные звонки и электронная почта.

- Согласна…»

…Что-то мягкое касается лба, плеч, ладоней. Хочет, наверное, что-то сказать, но не может. Я не понимаю.

Я продолжаю говорить и когда чувствую под щекой подушку. Это точно она – мягкая, сухая. Впиваюсь в неё ногтями, но не замолкаю.

Все те же попытки успокоить и привести в чувство. Все так же безрезультатно.

Одно из наказаний. Долгое, мучительное и болезненное: десять часов. Без перерыва. Без воды.

…Засыпаю. Чернота перед глазами становится непроглядной.

Но вряд ли проходит много времени, когда, закричав в подушку, так кстати подвернувшуюся под руку, я просыпаюсь.

Опять говорю. Мой слушатель (если он ещё есть, конечно) скоро сам меня пристрелит.

Знакомство с Маркусом в приватном зале дорогого ресторана. Элегантный костюм, великолепно уложенные черные пряди, внимательные темные глаза, высасывающие из тела душу. Джеймс рассказывает о моих способностях, а Черный Ворон посмеивается. Говорит, что заплатит, как только уверится лично. Как только покажу.

По приказу Мужа, тут же получившего залог в пять тысяч, ухожу вслед за незнакомцем за огромную деревянную ширму в углу зала…

Снова сон… в нем есть что-то успокаивающее до тех пор, пока непонятные видения – страшные и горькие – не проносятся перед глазами.

В очередное пробуждение рядом ничего не оказывается. Ни тех поглаживаний, ни тех касаний, ни уверений – ничего.

Ушли – понятно. Ушли – ожидаемо.

Но как же больно…

Умоляюще хнычу, зовя их на помощь. Темнота оживает самыми жуткими видениями. Силуэт Джеймса очень четко прорисовывается перед глазами. Он протягивает ко мне руки, что-то произнося. А вон и Вольтури… они вместе.

- Это я, это я, - шепчет кто-то из них, обнимая меня, - давай-ка, всего пару глотков.

Ледяная поверхность касается губ. Меня подбрасывает на кровати.

- Н-н-е-т… нет, п-по-пожалуйста!

Напрасно. Поздно.

Они практически силой заставляют выпить.

А потом целуют. Так, как хочу, так, как мечтаю.

- Вот так, - и обнимают… они обнимают меня?! - Все, все пройдет. Тише.

И проходит, вправду проходит!

Медленно, постепенно, но проходит…

Джеймс у дивана…

Хью гладит по спине…

Черный Ворон целует грудь, скользя черными прядями по коже…

Рауль стискивает пальцами…

Оковы, сковавшие и тело, и голову, исчезают. Глаза закрываются, отпуская на волю последние, жалкие остатки слез. Темнота принимает меня к себе, как напуганного маленького ребенка. Укладывает в плетеную колыбель, покачивая из стороны в сторону. Шепчет бархатным баритоном, прикоснувшись ко лбу:

- le montagne saranno forti*, tesoro.

*

Самое лучшее время дня – утро. Под только-только проклевывающимися лучами солнца, под голубым небом, какое обычно видно из окна, от легкого ветерка, пробегающего по лапам елей, как никогда хочется жить.

И как никогда верится, что это возможно.

Простынь, на которой я лежу, мягкая. Взбитая подушка с чистой белой наволочкой приятно ласкает кожу. А одеяло теплое. Большое, теплое и безопасное. Под ним можно переждать самую суровую зиму.

Устроившись в прежней позе, разве что теперь лицом к окну, а не к Эдварду и Джерри, как обычно, я медленно освобождаюсь от пут Морфея.

В горле саднит, глаза печет от соленой влаги, выпущенной ночью в таком жутком количестве, а голова и тело налились свинцом. Не самое лучшее самочувствие, но вполне ожидаемое. Вчера, сгорая среди бесконечных, бескрайних видений, я думала, что лучше не будет. Ошибаться приятно.

Я осматриваюсь вокруг, стараясь отвлечься от головной боли и попытаться восстановить картину событий. Помню только отдельные куски всего рассказа, а уж после признания, как заключался чертов договор, вообще все темным-темно. Я рассказала ему, да? Все рассказала?

Но если ответ положительный, почему я не помню?

А что он сказал?..

От проскочившей мысли – очередной насмешки над самой собой – становится страшно. Я ведь не слышала ответа, не видела реакции. Может быть, Эдвард уже давным-давно… отказался от своей затеи. От всех затей, касающихся меня.

Болезненное желание узнать, что все-таки случилось на самом деле, становится сильнее страха. Если мне и есть ещё чего бояться, то только слов мистера Каллена. Все остальное уже случилось – он знает, он видел, он слышал, он понял…

Я хочу повернуться. Всей душой надеюсь, что сплю в кровати не одна. И что как бы то ни было, эта история не повлияет на наши с Джерри отношения и никогда ему не откроется – даже через двадцать лет. Это будет невыносимо.

Однако после первого же моего движения из ниоткуда взявшаяся на талии ладонь – достаточно сильная, дабы удержать меня – оживает.

Теплые губы, появившиеся из-за спины, целуют мои волосы.

- Ш-ш-ш, - просят, поглаживая кожу, - тише.