Устанавливая правила

Я сбрасываю с плеч шубу и снимаю туфли, вздыхая с облегчением. Быть женщиной не в самом расцвете сил — та ещё морока. Приходится часами накладывать макияж и носить неудобную одежду и обувь, чтобы стройнить свои потерявшие тонус формы.

Не успеваю я сделать и двух шагов, как спотыкаюсь о подол платья. Я поднимаю его и пересекаю фойе босиком.

Хотя Роберта уже давно нет, я так и не привыкла жить одна. Вздрагиваю от малейшего шума, например, от скрипа, доносящегося из кабинета.

— Там кто-то есть? — спрашиваю я.

Как глупо; даже если там кто-то был, он бы мне не ответил. Возможно, это сквозняк или оставленное открытым окно, но перед сном я хочу проверить. Дверь приоткрыта. Я улавливаю странное движение, за которым следует сдавленный стон.

Я немного толкаю дверь.

И вижу его.

Я боялась, что это грабитель.

Теперь знаю, что это кто-то ещё хуже; тот, кто действительно может причинить мне боль.

Я внимательно смотрю на него, не приближаясь. Он сидит в кресле Роберта, верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, в руках бокал, наполненный прозрачной жидкостью.

Предполагаю, что это мартини в чистом виде, его любимый напиток.

Запах сигареты, которую он курит, щиплет ноздри, вызывая кашель и не самые приятные воспоминания. В ночь, когда Роберт умер, в воздухе витал тот же запах.

— Как ты вошёл?

С небрежным видом он поднимает что-то со стола. Эмблема Rules Corporation с двумя переплетёнными буквами «Р» сверкает в бледном свете лампы.

— У меня есть ключи от вашего дома. Роберт сказал, что я могу приходить, когда захочу.

— Но Роберт мёртв.

Меня до сих пор пробирает дрожь при воспоминании ужаса той ночи.

Однако мужчина передо мной улыбается.

— Знаю. Я был прямо здесь, когда пистолет убил его. — Я подпрыгиваю, когда он бросает на стол оружие, из которого был убит мой муж. — Мне всегда было интересно, почему ты хранишь его. — Он вдыхает щедрую порцию дыма, которую выпускает со вздохом. — Зачем ты это делаешь, Бренда?

— Потому что я боялась.

В его глазах вспыхивает зловещая искра.

— Повтори.

— Я боялась, — говорю я, на этот раз громче.

— Чего?

— Тебя.

Глава 23

Роберт

Сиэтл, наши дни.

В Rules Corporation ситуация напряжённая.

Ещё нет и половины восьмого, а все уже работают. Я направляюсь в свой кабинет, Томас следует за мной на шаг позади. С тех пор как мы вышли из дома, он ни на минуту не прекращает писать сообщения на своём мобильном телефоне.

Милли тоже на телефоне. Она сигнализирует мне, чтобы я подождал, но у меня нет времени слушать. Я вхожу в свой кабинет и внезапно застываю. Мать, одетая в безупречный костюм полуночно-синего цвета, сидит на одном из стульев, предназначенных для гостей. Скрестив ноги, она читает содержимое папки, которую, как я полагаю, взяла с моего стола.

Томас отступает. Не прекращая говорить по мобильному телефону, он подаёт знак, что вернётся позже. Я киваю и закрываю за собой дверь.

— Ты опоздал, Роберт. — Я вешаю пальто и занимаю своё место напротив неё. — У твоего отца было много недостатков, но ему и в голову не пришло бы отключить телефон. Я слышала, как он звонил даже в ночь его смерти. Ты в курсе?

— Зачем ты здесь?

Она закрывает папку и швыряет на стол. Я ошибся, это не мои документы.

— Хочешь узнать, что общее у вас с отцом?

Нет. Не хочу. Но я знаю, что она всё равно мне скажет.

— Страсть к неправильным женщинам.

Это уже слишком.

Я собираюсь выгнать её, но мама пронзает меня взглядом.

— Сядь, Роберт.

Гротескный смех поднимается у меня в горле.

— Если ты не заметила, я больше не ребёнок. Я генеральный директор Rules Corporation, ты не можешь просто ворваться в мой кабинет на следующий день после катастрофы и раздавать приказы.

Я поднимаю трубку, готовый попросить Милли, чтобы мать выпроводили, когда она говорит последнее, чего я ожидал и единственное, что может отговорить меня от того, чтобы выгнать её.

— Я знаю, кто это сделал.

Я недоверчиво смотрю на неё.

— Что, прости?

— Я знаю, кто стоит за атакой на твоих клиентов.

Понятия не имею, откуда она знает, что произошло сегодня ночью, но я уже давно перестал удивляться тому, как далеко простираются её когти. Я кладу трубку и бросаю ей вызов.

— Хорошо. Порази меня.

Она слегка приподнимает подбородок, указывая на папку, которую бросила мне на стол. Я беру и открываю. Я даже не удивляюсь, когда вижу фотографию Шэрон. В отличие от Томаса, который сосредоточил свои исследования на технических навыках, мать проследила её историю. В папке фотографии дома, в котором она выросла, и семьи. Пролистывая бумаги, я нахожу копию ордера на арест и даже отчёт — впоследствии засекреченный — об аварии родителей.

Как я и предполагал, это не было случайностью. Кто-то подпортил тормоза в их машине. Вероятно, заинтересованные лица считали, что, оставшись одна, она будет более склонна к сотрудничеству. Как наивно. Шэрон похожа на меня: если её спровоцировать, она не опустит голову.

Вырвет ногти.

— Она не та женщина, как ты о ней думаешь, — настаивает моя мать.

Верно, но странно, что мне всё равно.

Потому что я знаю, кто она.