Усто Мумин: превращения

Николаева увлек этот экспериментальный театр[83]. Вот как вспоминали о Свободном театре люди из воронежского окружения Николаева:

«3 апреля 1919 г. Вечер. Днем увидала на афише, что в Свободном театре идет „Iоланта“. Обрадовалась очень. <…> „Iоланты“ не было — были отрывки „Мазепы“, из „Демона“, был балет»[84].

Продолжает Ольга Бессарабова:

«С Зиной и братом Володей из Библиотеки Чеховского кружка пошли в Свободный театр на Iоланту, а попали на сборный спектакль — отрывок из „Демона“ и другие сценки. Красный Мизгирь мотался по сцене как пламенный язык костра, — голос, музыка, его пение — как пожар — с набатом. В антрактах с Зиной читали стихи Городецкого „Ярь“ и не могли оторваться[85];

7 апреля 1919 г. На диспуте „Искусство и профессионализм“ в Свободном театре. В Воронеж революция выплеснула из Москвы и Петербурга много людей, которых город и не видел, и не слышал бы в „мирном течении“ своей жизни. Интересно[86];

8 апреля 1919 г. <…> Слушаю лекции в Университете — по искусству. К нам в Воронеж переведен Юрьевский Университет — и устроен он в бывшем Кадетском нашем корпусе»[87].

Так или иначе, все названные Бессарабовыми воронежские «точки притяжения» присутствуют в биографии Николаева. Совпадает не только место, но и время.

Составители Воронежской историко-культурной энциклопедии, по словам бывшего директора Воронежского областного художественного музея им. И. Н. Крамского Владимира Дмитриевича Добромирова, в статье об Александре Васильевиче Николаеве собрали максимум информации о его художественной деятельности воронежского периода (увы, очень мало — архивы уничтожены в войну). Один из фактов биографии Николаева не упоминался прежде нигде:

«В 1918–19 гг. работал художником в воронежском Свободном театре, оформил сатирический спектакль „Самсониха, или Укрощение строптивого“ по пьесе Н. Л. Персияниновой»[88].

Книжка с текстом пьесы нашлась в РГБ — рукописная, выполненная каллиграфическим почерком, датированная 1909 годом. Жанр пьесы — «Шутка в 1 действии». Действующие лица:

Макар Григорьевич Голованов — богатый лабазник, тучный мужчина за 50 лет;

Аграфена Егоровна Голованова — его третья жена, красивая молодая баба лет 25–30;

Серафима Дмитриевна Коняшина, золовка Головановой по ее первому мужу — купчиха лет 40;

Лукерья — кухарка, старуха.

Действие происходит в глухом уездном городке. Как видим, никакой «Самсонихи» в перечне действующих лиц нет. Оказалось, что именно в таком метафорическом поименовании главной героини пьесы, вынесенном в заглавие, вся соль сюжета. Ее муж, «Cиняя Борода», пытается подчинить жену своему крутому нраву, она же, на свой страх и риск, запирает его в чулане и требует от него клятвы: он не будет запрещать ей ходить в церковь на всенощную в день смерти ее первого мужа и никогда не поднимет на нее руку. И ей удалось усмирить мужа. Потому — подвиг под стать библейскому Самсону, но в женском обличье — Самсониха.

Пьеса, поставленная в годы революционные и пафосные, не могла пользоваться успехом, востребованы были другие сюжеты и другие смыслы. Но Николаев, как в юности, так и в зрелости, никогда не совпадал с «линией партии». И сам факт оформления «Самсонихи» весьма ценен для понимания биографии Николаева — расширяется ее культурный и исторический контекст.

Ольга Бессарабова занесла в свой дневник письмо брата Бориса, адресованное другу Мите Белорусцу. Публикуемый фрагмент письма дает представление о непростой ситуации вокруг организации культурных подразделений в первые годы советской власти в Воронеже: