Усто Мумин: превращения

Усто Мумин. Эскиз театральной декорации. 1940-е

Фонд Марджани, Москва

В 1940-х годах в эвакуации в Ташкенте жили тесть и теща Николаева. Когда Евгений Корчиц попадает (после изнурительной дороги под бомбежками) в Ташкент, первое, что он видит, — сад в плачевном состоянии. Всем было недосуг: зять на пленэре, дочь занята собой. Этот печальный эпизод воспроизводит Энна Аленник:

«Он остановился у глинобитной стены и отворил калитку. Стена-дувал огораживала построенный на его жалованье дом с мастерской для Усто и фруктовый сад, насаженный по его плану и при его содействии. Он вошел в сад, взывающий о помощи. …Лозы виноградного навеса оттянулись тяжелыми гроздьями так низко, что виноградины уткнулись в стол и почти достигали топчана. В этой зеленой комнате все любили полежать, отдохнуть, но никому до этих лоз не было дела. <…> — Кто-нибудь еще дома? — Усто в мастерской. Начинает новую картину и бросает, ходит и ходит из угла в угол. Потом опять начинает и бросает. Говорю ему: ну что это такое? Начал — надо кончать. Он взял и заперся от меня. Можешь представить, муж от жены запирается! — А дети? — Валерик и Маринка где-то бегают, Алька торчит в этом научном кружке. Одна разрываюсь на всех»[430].

Аня (Ада), по воспоминаниям персонажей повести «Напоминание», была эгоистична: отец говорит о дочери в ситуации, когда трудно с едой в голодном военном Ташкенте: «У моей дочери прекрасный сад. Она могла бы догадаться поделиться с нами, но не догадывается, бедняжка». Мать заступается: «Ну, не совсем так. Помнишь, Аня как-то принесла…»[431]

Теща Николаева, когда добралась до Ташкента, внешне напоминала дервиша — высохшая, черная от солнца, изголодавшаяся, она с трудом приходила в себя. При первом взгляде на нее Николаев понял, что будет писать портрет супруги Корчица вопреки ее желанию. Он делал наброски украдкой, из окна мастерской, глядя на нее то лежащую, то сидящую в саду. Страдания, которые увидел художник на лице своей тещи, стали толчком к новому замыслу. Он встречал поезда, прибывающие в Ташкент, с ранеными, эвакуированными, страдальцами, беспризорниками, заговаривал с ними, выслушивал их рассказы об адском пути, смотрел, как приехавшие с жадностью ели хлеб, ловили первую струйку воды из питьевого фонтанчика. В результате появилась целая серия работ «Человек и война»[432].

В 1943 году погибают под Курском брат Николаева Василий и сын художника Алеша.

Усто Мумин участвует в создании Уйгурского республиканского театра в городе Андижане — оформляет первые спектакли (1943–1944), за что отмечен почетной грамотой ЦИК УзССР (1943). Параллельно работает в Андижанском музыкально-драматическом театре. Создает серию картин и портретов «Уйгурский театр».

Усто Мумин. Шесть мужских костюмов. 1940-е

Государственный музей искусств Республики Каракалпакстан им. И. В. Савицкого, Нукус

Усто Мумин. Шесть женщин и девочка. 1940-е

Государственный музей искусств Республики Каракалпакстан им. И. В. Савицкого, Нукус

Здесь, в Андижане, по воспоминаниям очевидцев, у Усто Мумина был еще один послелагерный творческий подъем. Об этом периоде жизни художника тоже недавно появилась новая информация.