Усто Мумин: превращения

«Участие в театральной жизни Узбекистана дало мне возможность в 1936 году побывать с декадой узбекского искусства в Москве, где сбылась мечта многих моих лет — несколько раз увидеть И. В. Сталина на спектаклях декады и на приеме в Кремле»[423].

Мечта оставалась «мечтой» в лексиконе советских людей не только до 1953 года, но и много позже. Поистине, в истории XX века это был антропологический феномен — homo soveticus.

8. Возвращение

Вернувшись в мае 1942 года после лагерей в Ташкент, Николаев, если судить по его творческой пассивности, был потерян: о рисовании излюбленных им образов не могло быть и речи, участвовать в заказных идеологических проектах ему не хотелось. Со здоровьем было не все ладно. По словам дочери Николаева Марины, в лагере его укусил энцефалитный клещ — он вернулся абсолютно больным, но боролся за жизнь как мог, ежедневно испытывая жуткие боли.

«Репрессии сталинские сопровождались тем, что забирали не только человека вместе с его личностью, старались сделать так, чтобы не оставалось никакого следа от художника, работы оставались часто только случайно», — говорит в фильме The Desert of Forbidden Art, оглядываясь на те времена, дочь художницы Елены Коровай Ирина Георгиевна Коровай.

С другой стороны, если судить по бодро или же просто бесстрастно составленной хронике[424] жизни Усто Мумина, его карьера шла в гору. Но, как известно, «большое видится на расстоянье» — работы Усто Мумина этого периода представляют лишь биографический интерес, не более. Никакого творческого подъема, вопреки карьерному росту, у художника не было.

«В Правление ССX Узб.

Заявление

художника Николаева А. Н. (Усто Мумина)

Завкомовская ул., д. 14

Ввиду моего возвращения в Ташкент вторично прошу Правление союза о восстановлении моем в числе членов Союза сов. художников Узбекистана.

Работал с 1921 г. в Средней Азии (преимущественно в Самарканде и Ташкенте) как творческий художник и общественник. До 1938 г. состоял в членах правления всех существовавших до с. г. советских художественных организаций Узбекистана. Участник всех республиканских выставок в Ташкенте и Москве. Ряд работ имею в музеях (Ташкент, Самарканд, Музей восточных культур в Москве).

Работая преимущественно по графике, дал ряд литографических плакатов и оформлений книг. Много лет работал в редакциях как художник-зарисовщик и иллюстратор. Сделан ряд детских книжек для Узгиза и Ленгиза (1929–30 г.).

В 1938 г. был Главным художником Узбекистанского павильона на ВСXВ.

В 1937 г. участник Узбекской декады искусства в Москве.

В 1938 г. я был арестован и по решению Особого совещания отбыл 3 года заключения в Мариинских трудовых лагерях. По отбытии наказания освобожден в мае этого года, оформлен паспортом, пропиской, получил военный билет, был недавно призван в ряды РККА, но временно отсрочен ввиду сложной ответств. постановки в Узбекском оперном театре. Осуществляю по своим эскизам и макету юбилейный спектакль — новую оперу „Улугбек“. Работаю над этим спектаклем уже 3 м-ца. За это время мною сдан в Узгиз (и уже отпечатан) литогр. плакат „Узбекистан — шеф Ленинграда“.

Художник Усто Мумин (Николаев)

29 сентября 1942 г.»[425]