Устроители Святой Руси

Но совершенно точно известно, что в полном соответствии со своими словами и жил он в страшные дни лета 1922 года.

Ему подстраивали ловушки на бесконечных допросах, его уговаривали отступиться, ему открыто угрожали.

Митрополит не дрогнул.

Читая протоколы, поражаешься сейчас, как спокойно и без всяких, кажется, усилий разрушал своими ответами митрополит Вениамин все хитроумные западни.

– Мое отношение к cоветской власти – было отношением законным, – говорил митрополит. – Все декреты и распоряжения, по силе возможности и понимания, я выполнял… Письмо в Помгол я написал по личному убеждению, перед его написанием ни с кем не говорил… С Правлением Общества приходских советов я письма не обсуждал. В его составлении никто, кроме меня, участия не принимал… Я не помню, чтобы кто-то из присутствующих на собраниях призывал верующих к организации для защиты Церкви… Мои доклады и решения Правления не обсуждало. Для Правления мои приказы были обязательными и обсуждать их оно не могло…

– Почему вы отлучили от церкви протоиерея Введенского? – допытывались обвинители.

– Отлучить священников я могу на основании канонических правил… – отвечал митрополит. – Он не привез никаких доказательств, что патриарх благословил создание нового церковного управления.

– Но ведь в газетах было об этом!

– В газетах печатается очень много, но газета не является для нас официальным распоряжением… За отлучение от церкви священников Введенского, Красницкого и Белкова я отвечу перед церковным судом…

Стенограмма допроса митрополита на процессе занимает несколько десятков машинописных страниц. Имя владыки постоянно звучало и в допросах других обвиняемых и свидетелей.

Целый месяц, пока шло это судилище в Филармонии, митрополит Вениамин подвергался бесконечному потоку издевательств, укрыться от которых он мог только в своем «внутреннем», как он говорил, храме.

И сила Господня поддерживала священномученика – необоримой была крепость этого храма.

Сохранилась фотография, сделанная во время суда…

Почти сто подсудимых…

В центре – в белом клобуке митрополит Вениамин. Справа – епископ Венедикт, слева – протоиерей Чуков. Во втором ряду Иван Михайлович Ковшаров, Юрий Петрович Новицкий…

За спинами подсудимых – чекисты с наганами. Часть из них в фуражках, часть – в островерхих буденовках.

Снимок сделан в большом зале филармонии, где проходили заседания Революционного трибунала.

Это удивительная фотография.

Часами можно вглядываться в спокойное, красивое и очень одухотворенное лицо митрополита, который позаботился «об устроении своего внутреннего храма»…

5

«Трудно, тяжело страдать… – напишет митрополит Вениамин за несколько дней до своего расстрела. – Но по мере наших страданий, избыточествует и утешение от Бога. Трудно переступить этот рубикон, границу, и всецело предаться воле Божией. Когда это совершится, тогда человек избыточествует утешением, не чувствует самых тяжких страданий, полный среди страданий внутреннего покоя, он других влечет на страдания, чтобы они переняли то состояние, в каком находится счастливый страдалец. Об этом я ранее говорил другим, но мои страдания не достигали полной меры. Теперь, кажется, пришлось пережить почти все: тюрьму, суд, общественное заплевание; обречение и требование этой смерти; якобы народные аплодисменты; людскую неблагодарность, продажность; непостоянство и тому подобное; беспокойство и ответственность за судьбу других людей и даже за самую Церковь.

Страдания достигли своего апогея, но увеличилось и утешение. Я радостен и покоен, как всегда. Христос наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо. За судьбу Церкви Божией я не боюсь. Веры надо больше, больше ее иметь надо нам пастырям. Забыть свои самонадеянность, ум, ученость и силы и дать место благодати Божией».

И как тут не подивиться промыслительности всего, совершающегося по воле Божией.

То золото, которого так жадно искали в наших православных храмах троцкие, бухарины и зиновьевы, никуда не ушло от нас. Переплавленное страданиями, оно сохранилось драгоценными подвигами наших новомучеников.

Увы…

Только сейчас, постепенно, начинаем мы различать немеркнущий свет дарованных нам по Божьей милости сокровищ. Не поэтому ли, перечитывая описание закладки семинарского храма в Самаре, ловишь себя на ощущении, будто при закладке храма священномученику Вениамину и присутствуешь…

«По окончании литургии, в исходе одиннадцатого, начался крестный ход пением тропаря “Христос Воскресе”… – читаем мы в “Самарских епархиальных ведомостях”. – Во главе торжественного шествия следовал Архипастырь с частицею мощей, покрытой воздухом, за ним – отец ректор (священномученик Вениамин. – Н.К.) с Евангелием в руках… Шестьдесят пять воспитанников старших классов были одеты в стихари, собранные на этот раз из церквей всего города.

При входе на Александровскую улицу, едва только певчие завершили первую песнь канона, им в ответ грянул четырехсотголосый соединенный хор воспитанников:

– Христос Воскресе из мертвых! Очистим чувствия и узрим неприступным советом Воскресение Христа…