Усы

Если родителей нет дома, он дождется их на лестничной площадке. Нет, только не на площадке! Жером и Аньез наверняка догадаются, что он у родителей, и для них захватить его там — пара пустяков. Он уже мысленно видел «скорую» у подъезда, могучих санитаров, которым приказано не церемониться с ним; от страха, что добыча ускользает, они способны рискнуть по–крупному, пойти на крайности, спровоцировать такую схватку, что в результате он окажется в смирительной рубашке и действительно станет буйным. Однако вряд ли они подоспеют туда раньше его. Если родителей нет дома, лучше засесть в каком–нибудь кафе в районе метро «Мюэт» и регулярно звонить им оттуда, пока не откликнутся.

Такси проехало по мосту через Сену и, обогнув Дом радио, свернуло на улицу Буленвилье. Он взглянул на себя в зеркальце заднего вида: ну и рожа — бледная, испитая, покрытая трехдневной щетиной. Нет, двухдневной, поправил он себя. Двое суток без сна, зато с лошадиными дозами снотворного — ей–богу, он еще держится молодцом!

— Какой номер дома? — спросил шофер, подъезжая к «Мюэт».

— Я скажу, где остановиться.

«О, черт! — подумал он. — Никак я забыл номер!» Номер родного дома, где он провел все свое детство! Такое частенько случалось, когда он ездил к друзьям и прекраснейшим образом разыскивал их дома, не помня номера, но забыть этот!.. Странно! А впрочем, ничего странного: усталость, снотворные и, как следствие, частичная потеря памяти… Такси медленно ехало по широкому изогнутому бульвару; он узнавал кованые решетки вдоль рельсовой дороги, где некогда ходил паровозик с вагонами, высокие ухоженные фасады солидных буржуазных домов. Когда он был маленьким, их уродовал толстый слой копоти; он вспомнил, как отчищали эти стены, укрыв их за лесами и брезентовыми полотнищами, которые с месяц, если не дольше, застили окна, лишая здешних респектабельных жильцов дневного света. А этаж? Он забыл и этаж!

— Стоп! — скомандовал он.

Расплатившись, он вышел из машины; у него взмокли руки. Постоял, пытаясь собраться с мыслями. Одно он знал точно: родители живут на правой стороне бульвара, если идти от «Мюэт», — левой стороны здесь просто не было, вернее, она звалась уже по–иному — бульваром Жюля Сандо. И еще он помнил код парадного. Невредно бы записать на всякий случай — вдруг вылетит из головы, — но у него не было при себе ни бумаги, ни ручки, а спрашивать у прохожих он боялся. Да и людей на улице не было. Он медленно побрел вдоль домов. Только спокойно; фасады все разные, каждый со своей отделкой, даже если они и относятся к одной эпохе, так что он наверняка отыщет нужный, ведь он прожил здесь целых десять лет, а потом приходил регулярно, раз в неделю; кроме того, он ведь архитектор. Увидев перед собой проспект Анри Мартена, он понял, что прошел слишком далеко вперед, и повернул обратно, с удвоенным вниманием разглядывая дома. Но тщетно, вскоре он снова оказался на «Мюэт». Он вошел в телефонную кабину; какое счастье, что хоть номер не забылся! В тот миг, когда он набирал его, где–то неподалеку взвыла сирена «скорой»; он судорожно стиснул трубку, где опять раздавались долгие гудки: никто не отвечал. Он знал, что родители не указывали номер своего телефона в справочнике, чем они даже слегка гордились, ибо это стоило недешево. Уже не на шутку испугавшись, он возобновил поиски, опять прошел вдоль бульвара, останавливаясь у каждой двери. Сирена давно замолкла; дверной код, который он твердил про себя, боясь спутать его с номером телефона, оказался бесполезным. Почти на всех парадных стояли одинаковые кодовые замки с девятью цифрами и двумя–тремя буквами. Уже ни на что не надеясь, он все–таки набирал на них свой код, а один раз даже вызвал консьержку, которая послала его подальше, объявив, что в ее доме никто с такой фамилией не живет.

Наконец он опять добрался до проспекта Анри Мартена и зашагал обратно по другой стороне улицы, что было совсем уж глупо, ибо она даже не называлась бульваром Эмиля Ожье. Там ему встретилась женщина, похожая на его мать, но это была не она. Конечно, за эту катастрофу ни Жером, ни Аньез отвечать не могли, но их вина была в том, что они довели его до такого изнеможения, скорее всего тайком подмешивая ему наркотики; в общем, они своего добились: он уже почти свихнулся.