Утерянная брошь

Сборы благотворительного концерта превзошли самые оптимистичные ожидания устроителей. Посетивший раут железнодорожный магнат Поляков пожертвовал весьма значительную сумму, коя вместе с вкладом лесопромышленника Кларка составила три четверти от всего сбора вечера. Ухватившись за мысль расспросить ювелира, Чаров отдал свой скромный взнос и, поболтав с концессионером, который любезно представил его лесопромышленнику, приметил Васеньку Долгорукова с супругой и неизменно их сопровождавшую Варвару Шебеко, оживленно беседовавших с отцом Варсонофием и неизвестной ему особой в монашеском платье.

«Поговорю напоследок с ними, да, пожалуй, поеду», – широко улыбаясь, подошел к их кружку судебный следователь.

– Вот и я так сужу, батюшка, однако ж Святейший Синод покамест не вынес определения на оный предмет, – говорила, как проповедовала, экзальтированная монашка, пока отец Варсонофий не представил ее Чарову. Инокиней Татьяной нарекалась она…

– Блуд греховен и богомерзок, однако блуд монаршей особы, помазанника божьего оскорбляет веру и святые чувства подданных. Блудник на троне есть не монарх, а узурпатор и временщик, – гипнотическое сияние исходило из глаз инокини, и Сергей ощутил пронизывающий холод, пробежавший по позвоночнику. Едва передвигая ставшими в одночасье ватными ногами, он отошел в сторонку и, не чувствуя себя, опустился на стул.

Разговор меж тем приобретал откровенно скандальный характер, и княгиня Софья, супруга Васеньки, поспешила узнать мнение судебного следователя о концерте.

– Выше всяких похвал, княгиня. В лице госпожи Лавровской Россия приобретает новую, достойную себя славу, – вытирая со лба испарину и с трудом поднявшись, чужим голосом выдавил из себя он.

– Ее императорское высочество умеет находить таланты, это и есть ее главный талант, – спас Чарова Васенька Долгоруков, переключив внимание на себя.

– Великая княгиня пригласила господина Берлиоза, открытого ею для русской публики, – вторила Васеньке Варвара, – кой ожидается в Петербурге в ноябре. Елена Павловна отводит композитору отдельные покои в Михайловском дворце, дабы пребывание его в России стало бы продолжительным и приятным, – добавила мадемуазель Шебеко, не преминув бросить косой взгляд на инокиню и рассеянно безразличный на Сергея. Впрочем, тому было не до нее…

Глава 29. Время собирать камни

– Ежели я вас правильно понял, господин Френкель, Князь забрал отданную вам на сохранение брошь, – оглядывая шикарный кабинет ювелира, уточнил Чаров, успев к тому времени побывать в Сыскной полиции и освежить в памяти даты в тетради и блокноте Журавского.

– У меня и запись об том имеется, господин судебный следователь, не угодно ли взглянуть, – Желатин достал из просторного ящика рабочего стола бухгалтерскую книгу и показал подписи Журавского и свою.

– Стало быть, господин Френкель, 15 сентября, в шестом часу пополудни он принес вам брошь, а 23-го в понедельник в четвертом часу пополудни забрал оную безделицу, уплатив за сохранение 8 рублей серебром.

– Все точно так и было, господин судебный следователь, – дежурно-угодливая улыбка осветила лицо ювелира.

– Мои извинения, что обеспокоил вас, господин Френкель, – прощаясь, Чаров вновь окинул взглядом его владения. Квартира ломбардного приемщика Трегубова в меблирашках на соседней Колокольной улице выглядела жалкой конурой по сравнению с барскими хоромами Желатина.

«Значит, Журавский так и не успел отдать похищенную у Долгоруковой брошь заказчику, поскольку привез ее в самый день парусных гонок Желатину, а взял назад в четвертом часу пополудни в день своей смерти и примерно за полтора часа до появления в „Знаменской“ гостинице со Ржевуцкой. Ежели, конечно, не предположить, что он отдал безделицу тому человеку, коего случайно встретил перед Николаевским мостом и чьи слова заставили повернуть Князя в „Знаменскую“ гостиницу. Однако Журавский того господина повстречал случайно, тогда как запись в его блокноте однозначно свидетельствует, что он намеревался встретить некую особу на Николаевском вокзале. „Инок Тать. Ник. вок. 24 сентября“», – выйдя от ювелира, катил в карете судебный следователь.

«А ведь тот человек возле Николаевского моста мог оказаться продавцом ремингтона, кой нашли у Князя в нумере. Или лицом, связанным с этим продавцом, – осенило Чарова. – Завидев в экипаже Журавского, тот шепнул ему, что в „Знаменской“ гостинице его ожидает заказанный им револьвер, и Князь немедля поворотил оглобли. А когда Ржевуцкая первый раз ушла из нумера, преспокойно спрятал новоприобретенный ремингтон под ковром в спальне. Что до несостоявшейся встречи на Николаевском вокзале, то здесь все ясно. Ежели это моя вчерашняя знакомая инокиня московского Иоанно-Предтеченского монастыря Татьяна, в миру графиня Закревская, стало быть, ей предназначалась похищенная брошь. А вот из нумера ее украла или Ржевуцкая, или прибрал коридорный, когда пришел утром разбудить Князя. Лиховцева в расчет не берем», – Чаров приказал извозчику ехать в «Знаменскую» гостиницу.