Утерянные победы Красной Армии

Однако командующий Брянским фронтом выбрал иное решение. Главный удар он обрушил на фланги 24-го мотокорпуса. В принципе, имелась вполне реальная возможность его разгрома. Но только при надлежащей организации взаимодействия. Между тем Еременко повторил стандартную ошибку лета 1941 года: советские войска атаковали противника без связи друг с другом, в разное время и потому оставили Гудериану свободу маневра. Он не преминул этим воспользоваться: «29 августа крупные соединения противника, при поддержке авиации, напали на 24-й мотокорпус с юга и запада. Корпус был вынужден прекратить собственные атаки силами 3-й танковой и 10-й мотопехотной дивизий. Он выполнил свою задачу по очистке западного берега Судости от войск противника, а 4-я танковая двинулась через Новгород-Северский на помощь 3-й танковой»[100]. На следующий день Гудериан передвинул 4-ю танковую на другой фланг. Оказав 10-й мотопехотной дивизии помощь в отражении атак советских войск, она двинулась далее на юг.

Надо сказать, что в Ставке не одобряли принятого Еременко решения. В упоминавшейся выше телефонограмме Сталин указал командующему Брянским фронтом на совершенную ошибку: «…Несмотря на работу авиации и наземных частей, Почеп и Стародуб остаются в руках противника… Ставка требует, чтобы войска… вышибли противника из района Стародуб, Почеп и разгромили его по-настоящему». Все правильно: разгром фланга немедленно ставил бы Гудериана в критическое положение. Но так как 47-й мотокорпус атаковали лишь 108-я и 110-я советские танковые бригады, причем последняя появилась в районе боев только 1 сентября, немцы смогли выдержать натиск противника.

Однако возможности противодействия 2-й танковой группе Гудериана отнюдь не исчерпывались силами одного Брянского фронта. Если в Ставке ВГК и Генеральном штабе полагали, что его сил недостаточно, то следовало провести более крупномасштабную операцию. 14 июля 1941 года был сформирован Резервный фронт. В его состав вошли 24-я, 28-я, 29-я, 30-я, 31-я и 32-я армии. Конечно, ко времени описываемых событий на Юго-Западном фронте часть этих войск сгинула в Смоленском сражении. Тем не менее на 25 августа 1941 года Резервный фронт располагал четырьмя армиями.

В полосе фронта установилось затишье. Немцы перешли к обороне. Поэтому была реальная возможность решать, куда направить войска. А решение напрашивалось само собой: по соседству Брянский фронт, у которого недостаточно сил. Немцы собираются проводить крупные наступательные операции на юго-западном направлении, и их намерения советскому командованию известны. Мало того, что Гитлер совершил непростительную ошибку, в критический для Красной Армии момент отдав своим войскам «стоп-приказ» на главном стратегическом направлении. Вот мнение А.М. Василевского: «Задержка наступления врага на главном — московском направлении — явилась для нас крупным стратегическим успехом. Советское командование получило дополнительное время как для создания новых мощных резервов, так и для укрепления Москвы»[101]. А пока в Ставке Гитлера шли «серьезные дискуссии о необходимости изменения всего замысла компании», советская Ставка успела сформировать и выставить на московском направлении еще две армии — 33-ю и 34-ю. Гитлер же совершил еще и вторую ошибку: подставил Красной Армии фланг своей атакующей Юго-Западный фронт группировки. И ничем не обеспечил его.

Дискуссии в Ставке фюрера были далеки от завершения, когда начальник Генерального штаба Красной Армии Г.К. Жуков уже предугадал планы фашистских захватчиков. 29 июля, в последний день своего пребывания на этом высоком посту, он сделал доклад Верховному Главнокомандующему:

— На московском стратегическом направлении немцы в ближайшие дни не смогут вести наступательную операцию… У них здесь нет крупных стратегических резервов для обеспечения правого и левого крыла группы армий «Центр»…

— Что вы предлагаете? — спросил И.В. Сталин.

— Прежде всего укрепить Центральный фронт, передав ему не менее трех армий, усиленных артиллерией…

— Вы что же, — спросил И.В. Сталин, — считаете возможным ослабить направление на Москву?

— Нет, не считаю. Через 12–15 дней мы можем перебросить с Дальнего Востока не менее восьми вполне боеспособных дивизий, в том числе одну танковую. Такая группа войск не ослабит, а усилит московское направление… Юго-Западный фронт необходимо целиком отвести за Днепр.

— А как же Киев? — спросил И.В. Сталин.

— Киев придется оставить, — ответил я, — на западном направлении нужно немедля организовать контрудар с целью ликвидации ельнинского выступа. Этот плацдарм противник может использовать для удара на Москву.

— Какие там еще контрудары, что за чепуха? — вспылил И. В. Сталин…[102].