Утес – 5000

Когда случилось божественное пришествие, Кузьма Липатов его проспал. По свидетельствам очевидцев, в то утро над землёй носились чёрные ветры, что-то гудело в небе, и обонятельно в среде присутствовал запах сильной гари. Наличное население привычно пеняло на древесные пожары в лесной стороне близ города. Поговаривали, что военные запрещают пожарникам ходить туда с шлангами, чтобы не рассекретить вертолётный аэродром с миротворческой мощью. Взамен они предлагали всем патриотично игнорировать дым и запах в целях возрождения национального величия. Городское простолюдье сдержанно покашливало в ладонь и привычно проклинало особыми одинаковыми словами и военных, и пожарных. А заодно ожидало детонации боезапасных хранилищ от близкого жара, как то бывало в прошлые годы.

По этой причине в миг, когда что-то огромное наступило на город, местные лишь привычно пригнулись от оконных брызг в надеждах на скорую компенсацию губернатором стекла и мелких увечий.

Однако, не дав человечьим массам составить для себя уточнённую картину происшествия, Бог сразу сделал своё первое всевышнее действие, отделив грешников от праведников. По крайней мере именно о таком принципе отбора постоянно утверждал впоследствии епископ Бабенко. Грешники, коих оказалось процентов девяносто девять с запятой и более, встали с карачек, повылезали из завалов, отряхнулись и молча покинули окрестности божественной стопы, намереваясь идти пешком к московскому трону с жалобой на неудобство и произвол. А праведники остались блюсти веру и пребывать в загадочной благодати. Всего по улице Рокоссовского, где существовал по прописке Кузьма, праведников набралось семь человек включительно с ним.

Сам он проснулся тогда в полном неведении среди дня, и только выйдя на балкон, въявь узрел перед собой Бога с задней части одной из ног.

Первые дни Кузьма, как и другие праведники, провёл в сомнениях. Уходить отсюда ему не хотелось, потому как в других местах не было никого, готового дать ему кров и быт по праву родной близости. Здесь же ситуация осуществлялась непредсказуемо и малопонятно. Исчезли сотовая связь и интернет, умолк телевизор, бросив оставшихся без официального отношения к действительности. Что как бы намекало на серьёзный предстоящий коленкор.

Однако в квартире по-прежнему имелись вода и электричество, что указывало Кузьме на серьёзное персональное послабление среди общего апокалипсиса.

Липатов попробовал было помолиться, но на середине вдруг засмеялся и перестал. Ему было решительно непонятно в каком процессуальном статусе он сейчас перед Всевидящим Оком: приговорённый, обвиняемый или свидетель. Он вспомнил как в юности его уже порицали в уголовном порядке за один поступок. Тоскливое равнодушное негодование судивших его тёток вызвало в нём тогда осознанное презрение к происходящему, полностью убедив в собственной правоте.

Поэтому на следующий день Пришествия Кузьма вышел на свой балкон и угрюмо буркнул: «Ну, и чё?». А затем отправился осматривать окрестности, решив не прогибаться под божью укоризну, а с достоинством принять или наказание, или награду.

Прошёл месяц. Бог так и не дал оставшимся детальных инструкций, но в целом всё как-то само утерпелось.

Сегодня, закончив утренние домашние процедуры, Кузьма спустился во двор и привычно зашагал через травянистое покрытие земли напрямик к уцелевшему подъезду «двадцать седьмого». Он собирался до самого вечера работать по строительной части, так как чувствовал в себе охоту к привычному ремонтному занятию.

Однако Кузьму отвлекло движение яркого существа по пешеходной дорожке, диагонально пересекающей дворовую плоскость. Он остановился и посмотрел в приближающегося.

По узкому асфальту к Кузьме шёл педераст. Не в том расхожем смысле, которым мужское сознание автоматически обозначает всех неприятных людей из личной повседневности, наподобие ментов, судебных приставов, омоновцев, вахтёров, контролёров, инспектёров, шумных соседей, надоедливых пьяниц, скучных трезвенников, болтливых выскочек, мутных молчунов, бухих сантехников, борзых пенсионеров, злых преподавателей, косых футболистов, тупых ведущих, толстых спонсоров, губернаторов, мэров, депутатов, безразличных врачей, ленивых пожарников, тупых военных, нерусскоязычных иностранцев, русскоязычных иностранцев, богатых чужаков, бедных земляков, молодых певцов, удачливых зазнаек, самоуверенных жирдяев, вонючих дальнобойщиков, быстрых водителей, медленных водителей, бородатых хипстеров, бритых гопников. А ещё таких – с нормальной длинной волос, но лоховатых. Да и всех остальных тоже.

Сближающийся с Кузьмой человек не являлся таким повседневным педерастом. Нет, он был чёткий конкретный гомосексуалист. Самый настоящий. Без всяких сомнений. Это было очевидно даже с того удалённого расстояния, с которого он обнаружил себя для Кузьмы поступательным движением. И по мере того как он уничтожал их дистанцию, страшная догадка превращалась в очевидность.