Уточкин

Конструктор, изобретатель, спортсмен, предприниматель Александр Александрович Лейтнер самым пристальным образом следил за развитием велосипедного рынка в Европе, неоднократно посещал выставки и фабрики велотехники в Англии, Германии, Франции, был знаком лично со многими известными производителями велосипедов и велосипедистами, что позволило ему весьма оперативно среагировать на переход мировых производителей с гран-би на выпуск «бисиклетов» или, как их еще называли, «сафети», и наладить у себя на фабрике в Риге изготовление модели «Apollo» британской фирмы «Singer».

В 1896 году переработанная и технически усовершенствованная модель «Apollo» получила название «Россия», которая предполагала дорожную, гоночную, а также военную (складную) версии. А через три года модель была оснащена самосмазывающимися и защищенными от пыли втулками и каретками, что было чрезвычайно важным и полезным нововведением для езды по пересеченной местности.

Серьезным конкурентом велосипедов «Россия» являлись машины, производившиеся Московской фабрикой «Дукс», основанной в 1893 году спортсменом, почетным членом Московского общества велосипедистов-любителей Юлием Александровичем Меллером (впоследствии на фабрике будут производиться мотоциклы, аэросани, самолеты и автомобили).

В качестве торговой марки было выбрано латинское слово «Dux» — «вождь», что подчеркивало амбиции московского велозаводчика, и амбиции, следует заметить, не безосновательные.

В частности, российскому велосипедному рынку Юлий Александрович предложил не только дорожные и гоночные аппараты, но и тандемы, трехколесные машины, а также уникальную модель — квадруплет — двухколесный сдвоенный тандем. Впервые в целях безопасности цепь была закрыта защитным коробом.

Фирменные магазины «Дукса» открылись в Москве, в Неглинном проезде, и в Петербурге, на углу Невского и набережной Мойки.

В велосипедном журнале «Циклист» читаем следующий более чем комплиментарный пассаж о продукции этой фирмы: «Все велосипеды фабрики „Дукс“ выглядели изящно, имели узкую каретку, раму модели 1896 года и легкий вес».

Известно, что на велосипеде именно этой марки ездил Константин Эдуардович Циолковский.

С самого начала езда на велосипеде для Сергея Исаевича Уточкина, как мы уже знаем, была чем-то бо́льшим, нежели просто прогулкой на свежем воздухе, когда можно любоваться окрестностями, останавливаться, отдыхать, а затем вновь продолжать путешествие по Одессе или ее окрестностям, совершенно не утруждая себя сколько-нибудь серьезными физическими нагрузками.

Пожалуй, для Уточкина велосипед был инструментом, позволяющим быть еще сильнее и еще быстрее, снарядом, управление которым рождало ощущение свободы и полета, возможностью оказаться впереди соперников.

Однако было бы ошибкой думать, что любое спортивное единоборство доставляло ему удовольствие.

Александр Куприн так передавал отношение Сергея Исаевича, например, к боксу: «Первые три минуты ты дерешься со злобой… Минута отдыха… Вторая схватка… Это уже нелепая драка, от которой нас часто разбороняют, а затем чувствуешь себя как в обмороке… Боли совсем не ощущаешь; остается только лишь инстинктивное желание: упавши на пол, встать раньше истечения трех минут или одиннадцати секунд. Вы сами знаете, друг мой, что я средней руки велосипедист, мотоциклист и автомобилист. Я недурно гребу, плаваю и владею парусом. Я летал на воздушных шарах и аэропланах. Но пе-пе-редставьте с-с-себе, этого с-спорта я никогда не мог о-д-д-олеть!»

1910 год.

Одесса.

Остановился на углу Госпитальной и Прохоровского переулка, чтобы перевязать развязавшийся шнурок.

Наклонился, и в это мгновение до него донесся странный лязг, шелест шагов, нарастающий гул, словно из десятков или даже сотен глоток в небо вылетали нечленораздельные звуки.

Уточкин поднял глаза — со стороны Мясоедовской на него шла толпа, заняв всю проезжую часть и тротуар.

Перед толпой, метрах в десяти от нее, спотыкаясь, бежал худой, задыхающийся старик-еврей в безразмерном, словно бы с чужого плеча лапсердаке.

Он размахивал руками, будто бы не знал, что с ними делать и куда их деть.

Скользил по мостовой.

Боялся оглянуться назад, а толпа надвигалась как вал.

Сергей Исаевич перевязал шнурок и поднялся, чтобы все увидели его… «Он был выше среднего роста, сутуловат, длиннорук, рыжеволос, с голубыми глазами и белыми ресницами, весь в веснушках. Одевался всегда изысканно, но, как это часто бывает с очень мускулистыми людьми, — платье на нем сидело чуть-чуть мешковато. Усы и бороду брил и носил прямой тщательный пробор, что придавало его лицу сходство с лицом английского боксера, циркового артиста или жокея. Был он некрасив, но в минуты оживления — в улыбке — очарователен. Из многих виденных мною людей он — самая яркая, по оригинальности и душевному размаху, фигура» (Александр Куприн).

— Уйди с дороги, дядя! — истошно заорал придурковатого вида одноглазый мужик в кургузом пиджаке, напяленном на голое тело. — Порешу!

Это прозвучало как привычная команда — «на старт!».

Или неоднократно слышанное на ринге — «бокс!».