Утонувшая память: Стихи разных лет

Последний, лучший всплеск
закат
рассыпал медью в глубине долины:
единый луч, но отражён – стократ?
Вдобавок, странно двигалась картина:

свет близился, играя, как ручей
в далёком русле, а заря уснула
лишь на зелёных головах свечей
торжественного строя караула.

На самом деле этот светлый вал
был шествием со многими огнями,
как если б разгорался карнавал,
а музыка – отстала, будет днями.

Я ждал, что вскоре вспыхнет фейерверк,
сполох на небо бросит каждый факел.
Ход приближался – свет, как будто, мерк
из-за того, что всякий тихо плакал.

Фигуры были скорбными вблизи,
чадили факелы – мне разглядеть давно бы! —
и, зыбко очертанья исказив,
бросали блики на убранство гроба.

1967–1970

«Всё – позже будет. Всё случится…»

Всё – позже будет. Всё случится,
и слабость женская придёт:
тебе поможет мой приход
от прежней силы излечиться.

Ты, подчинясь моей победе,
своей нечаянной судьбе,
совсем забудешь о себе —
не станешь думать о побеге.

Любовь придёт – и с ней не сладить,
её изведаешь сполна.
Не говори, что ты сильна:
тобой уже владеет слабость.

1963

«Моей любви мешает разум…»

Моей любви мешает разум,
он заставляет выбирать и ждать…
Едва дождусь,
как он меня опять
удержит, глянув леденящим глазом.

Капризных слов и шуток женских
не оценить холодному уму;
ну как сказать, ну как внушить ему,
что я везде встречаю совершенства?

Октябрь. Ум сильней сжимает кольца —
оковы разума шершавы и тесны.

Ах, музыканты, спите до весны —
пока не зазвенят под снегом колокольцы.

1967

«Испытания трудной судьбы…»

Испытания трудной судьбы
прекращаются
только во сне;
это – после долгой ходьбы
прислониться к стене
или босым войти в ручей:
вода снимает боль,
вода – вон из ссадин соль —
лучше любых врачей,
с губ – соль, пусть глоток мал.
Но всё. И не верь в её гладь:
вода – не лучшее из зеркал,
не смотрись: себя не узнать.
Жесты, взгляды, движений ход
в отражении неверны.
Может быть, и ласка волны
потому утешает, что лжёт?

1968

«Единственный взгляд – и узнал…»

Единственный взгляд – и узнал,
что это и чьей руки —
из тысяч нарисованных лиц:
этот неправильный овал
и пустые – поменьше – кружки
в штрихах ресниц —
мой портрет,
нарисованный от меня тайком,
нарисованный на земле мелком
девочкой рядом с сеткой классов.
Белое на сером – минимум красок.
Так взрослых рисуют дети,
так они рисуют старших —
скучных, строгих, уставших —
везде на свете,
а потом
прыгают из квадрата в квадрат
нарисованной клетки
милые детки – с утра, до вечера длится.
А взрослые ходят по своим лицам:
из лужи – на лицо – следят.

1968

ЗЕРКАЛА

1