Утонувшие девушки

– Ненавижу, – отчеканила она. – Ненавижу, когда мне от кого-то что-то нужно. Я обойдусь. Прости, что поставила тебя в такое положение, конечно, это нечестно. – Она приподнялась: – Лучше будет, если я сама…

Рука Мэддокса, большая и теплая, властно легла на ее руку:

– Энджи!

Сердце гулко застучало. Энджи слышала ток своей крови. Ветер задевал фалами о мачты, волны плескали о борт. Время исчезло – прошлое, настоящее… неопределенное будущее…

– Выкладывай, Мэддокс, – тихо сказала она. – Давай по пунктам, если иначе не можешь. Так я вытянула правду из отца. Я справлюсь. Лучше без обиняков – я сейчас не выдержу намеков, недомолвок… Неизвестности…

Он взглянул ей в глаза. Энергия исходила от него ощутимыми волнами. Кивнув, Мэддокс отодвинул тарелку, тяжело вздохнул и провел рукой по волосам.

– Базьяк отстранен до окончания внутреннего расследования.

Энджи заморгала и медленно опустилась на скамью:

– Продолжай.

– Понятия не имею, что у них на него есть, но об отстранении объявили в пятницу. Отчасти поэтому я решил вытрясти из Нортона-Уэллса добровольный анализ ДНК.

– А кто вместо Базьяка?

Мэддокс промолчал.

– Ты?! – Мир Энджи снова накренился на своих осях. Она почувствовала себя преданной. – Теперь ты мой начальник?!

– Слушай, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь…

– Нет, ты не понимаешь!

– А мне кажется, понимаю. Я с тобой переспал, я о тебе многое знаю. Я не стал вчера говорить – тебе и без того было о чем подумать, не хватало еще, чтобы…

– А ты мне нянька, что ли? Решаешь, что мне нужно услышать, а что нет?

Добровольный отказ от контроля и покорность в сексе еще ладно, но на работе?! Это уже совсем другое. Энджи сглотнула сжатым горлом. Уши заложило. Нахлынула клаустрофобия. Сосредоточься. Не уступай. Она снова вскочила, не в силах сидеть в этой тесной каюте, в этой крошечной яхте-качалке…

– А еще Фиц попросил меня шпионить за тобой.

Это произвело эффект удара кувалдой.

– Что?!

Мэддокс промолчал.

– Да вы действительно снюхались, что ли?

– Стал бы я тебе говорить, если бы снюхался с Фицем!

Энджи сверлила Мэддокса взглядом. Прежний, хорошо знакомый гнев, ослепляющая ярость бушевали в ней, выжигая страхи, и Энджи даже обрадовалась.

– Шпионить? Из-за Хаша?

Мэддокс кивнул:

– А еще из-за того, что Фиц – мелкий женоненавистник с комплексом Наполеона.

– Значит, я тебе еще и здесь нагадила – обострила конфликт интересов. Поставила в положение, когда тебя просят оценить мою психологическую пригодность для этой работы, а ты уже убедился, что я слетаю с катушек и могу убить! Ты сказал об этом Фицу?

– А ты как думаешь?

– Я уже не знаю, что мне думать, Мэддокс. Я сама виновата. Сижу вот здесь, вся в твоей власти. Телом, сердцем и душой… – Она замолчала, поразившись собственным словам.

Сердцем.

Душой.

У нее защипало глаза. Мэддокс замер. Его глаза тоже подозрительно заблестели.

Вот и вышло наружу. Непонятная вибрация между ними оказалась зарождающимся чувством. Трудновообразимые последствия. Забрезжившие возможности. Соперничество.

В Энджи тихим приливом поднялся ужас, затопив вспышку гнева и оставив после себя нечто гораздо более сложное.

– Я на твоей стороне, Энджи, – прошептал Мэддокс. – Ты должна это знать.

– Это тебе дорого обойдется, Мэддокс. – Опустив глаза, она снова и снова переворачивала серебряный столовый нож, лежавший рядом с тарелкой с нетронутым завтраком. Нужно уйти и не возвращаться – ради Мэддокса. Уволиться или куда-нибудь перевестись. Иначе нечестно по отношению к нему. Но ей совершенно не хотелось уклоняться от вызова – не в ее характере было признавать поражение. Эмоции вели в ней гремучую войну. Вчера впереди вроде бы забрезжило решение, и она готова была ухватиться за это решение, но мир отчего-то задумал сделать все не таким простым и легким. Она подняла глаза.

Она хотела этого человека.

Она не могла уйти от него, как бы ей этого ни хотелось.

– И не я один, – тихо добавил Мэддокс.

– В смысле?

– Хольгерсен тоже за тебя.

– Он знает?!

– Об инциденте у собора – нет, но он видел нас возле «Летающей свиньи».

Энджи непроизвольно сглотнула – память о том поцелуе на секунду вытеснила все. А потом она помчалась в клуб и пришла в отчаяние, потому что не смогла перешагнуть через себя и переспать с тем светловолосым Адонисом с глазами-льдинками. Мэддокс тайно ехал за ней, а она и не знала…

– Это Хольгерсен предупредил меня, что Фиц хочет тебя подсидеть. Он и тебе несколько раз звонил. – Мэддокс помолчал. – Энджи, поверь, в управлении у тебя есть друзья. Ты бываешь вспыльчивой, раздражительной, стараешься оттереть новых напарников в сторону и скрутить их в бараний рог, но Хольгерсен тебе симпатизирует. О’Хейган тебя любит, и я… Я…

– Ты веришь Хольгерсену? – тихо спросила она.

Мэддокс поколебался.