Утопая в беспредельном депрессняке

– Просто ему пришлось применить силу, чтобы довести свою точку зрения до аудитории, не желавшей его слушать. Я допускаю, что принятые им меры могут показаться чрезмерными, однако надеюсь, что цель оправдает средства. А теперь, сестра Макмерфи, учитывая, что все остальные спят или заняты другими делами, вы, надеюсь, не будете возражать, если я предложу воспользоваться случаем и вкусить плоды общения?

– Ах, мистер Гудли, опять у вас глаза как-то странно поблескивают!

Мистер Гудли и сестра Макмерфи тихо направились в его комнату.

Виски проснулся возле Элизабет с болью в спине, судорогами в руках и множеством колющих иголок в ногах. Он выбрался из кресла и осторожно поправил на ней одеяло. Потянувшись, чтобы размять ноющую спину, он с улыбкой посмотрел на Элизабет. Она выглядела такой маленькой и беспомощной, свернувшись под одеялом. Сразу видно, что ее надо защищать и оберегать. Он опять улыбнулся, потому что знал, что это было правдой лишь отчасти, – она была в состоянии постоять за себя. Тем не менее ему хотелось быть рядом с ней – на всякий случай. Он почувствовал, как его охватывает зимний холод, и задумался над тем, что лучше сделать: разбудить ее или подкинуть дров в огонь.

Он решил, что лучше всего отнести ее в постель.

Винсент поставил Хелену на ноги в центре студии и запер дверь. Ключ он забросил в самый дальний и темный угол.

– Винсент, что ты собираешься делать – запереть меня здесь?

Не отвечая ей, Винсент скинул пиджак на пол и закатал рукава рубашки. Так же молча, с решительным видом он пошел на нее, не сводя с нее немигающего взгляда.

– Винсент, ты меня пугаешь. Прекрати, – сказала Хелена, пятясь от него.

Отступая, она наткнулась на что-то. Она обернулась, чтобы выяснить, что это, и тут Винсент прыгнул на нее.

Альфред и Маргарет почти никогда не спали.

Они проводили ночи, глядя в пространство и думая о своем. Время от времени Маргарет поворачивалась к мужу, целовала его в щеку и говорила, что любит его. Альфред время от времени гладил ее по плечу или сжимал ее руку своей. На этот раз, впервые за много месяцев, он ответил ей, когда она заговорила.

– Любовь, – сказал он.

– Да, дорогой. Я тоже люблю тебя.

– Любовь – это замечательная штука.

– Штука? Какая штука?

Виски осторожно посадил Элизабет в кресло возле кровати, снял с нее туфли и отогнул в сторону одеяло. После этого он снова поднял ее, уложил в постель и накрыл одеялом. Он поцеловал ее в лоб и в кончик носа, затем, поколебавшись, и в губы.

Улыбаясь, он разгладил пальцем нахмуренную складку у нее на переносице. У дверей он на миг задержался.

Когда он открыл дверь, та скрипнула, и свет из коридора упал на Элизабет. Тень от головы Виски пристроилась на подушке рядом с головой Элизабет. Она заворочалась и протянула к нему руку.

Он уже выходил в коридор и начал закрывать дверь за собой, когда услышал ее голос.

– Куда это ты намылился? – спросила она сонно. – Я тебя никуда не отпускала.

Мистер Гудли посмотрел на свое отражение в маленьком зеркальце. Удовлетворенно хмыкнув, он почесал нос. Чувствовал он себя прекрасно, все тело пылало и было будто наэлектризовано. Он аккуратно соскреб остатки порошка в баночку и уложил ее вместе с зеркальцем в футляр из черной кожи, который принадлежал еще его отцу, доктору Маркусу Гудли Третьему. Он пристрастился к кокаину в четырнадцать лет, когда случайно подсмотрел, как отец украдкой нюхает белый порошок и на лице его начинает играть блаженная улыбка. Позже любопытство заставило его тайком пробраться в отцовский кабинет. Мистер Гудли улыбнулся своим воспоминаниям, пряча черный футляр иод половицей. Наслаждение усиливало и то обстоятельство, что ему приходилось держать свою привычку в секрете от сестры Макмерфи.

– Жизнь полна радостей, – прошептал он, открывая дверь и выходя в спальню.

Мистеру Гудли нравилось раздевать сестру Макмерфи, медленно освобождая ее от белых накрахмаленных юбок. Стараясь не прикасаться к ней, он расстегнул молнию и стянул с нее платье, упавшее вокруг ее тонких лодыжек.

Она улыбнулась ему и, когда он выпрямился, протянула к нему руки и сняла с него куртку, рубашку и галстук. Они всегда раздевали друг друга по очереди, сводя при этом физический контакт к минимуму. Когда процесс раздевания был закончен, они ложились в постель лицом друг к другу и какое-то время оставались в таком положении, не касаясь друг друга, накапливая разгоравшееся желание.

Винсент швырнул Хелену на кровать.

Она попыталась уползти от него, но он успел поймать ее за ногу. Встав на колени рядом с кроватью, он подтащил ее поближе, так что она оказалась на краю лицом вниз.

– Винсент, черт тебя побери, отпусти меня, или я закричу! – завопила она.

Не обращая внимания на ее просьбу, он правой рукой прижал ее спину к кровати, а левой шлепнул по ягодицам. От изумления Хелена не издала ни звука. Повернув лицо к Винсенту, она увидела, что он замахивается опять.

– Не надо! – крикнула она. – Пожалуйста, Винсент, не надо.

Но он продолжал невозмутимо шлепать ее.