Утопия 14

Те редкие посетители, которых допускали на Заводы Айлиум, ходили по заводской территории в сопровождении охранников, которые лишь изредка указывали на особенно выдающиеся местные достопримечательности. Главной обязанностью вооруженных охранников было следить за тем, чтобы никто не приближался к жизненно важным приборам управления и не мог вывести их из строя. Система эта сохранилась с войны и от послевоенного периода бунтов, но она и до сих пор имела смысл. Довольно часто, несмотря на антисаботажные законы, кое-кому приходило в голову что-либо испортить. В Айлиуме такого не случалось уже много лет, однако Пол слыхал донесения с других заводов о посетителе с примитивной бомбой в портфеле в Сиракузах; о старушке в Буффало, которая, отойдя от группы зрителей, всадила свой зонтик в чрезвычайно важный часовой механизм… Подобные вещи продолжали еще случаться, и Кронер требовал, чтобы охранники не отходили ни на секунду от посетителей заводов. Саботажниками становились самые различные люди — в очень редких случаях даже и высокопоставленные. Как утверждает Кронер, никогда нельзя угадать, кто предпримет следующую попытку.

— Да черт с ним, Финнерти можно пропустить и без охраны, сказал Пол. — Он на особом положении — айлиумский старожил.

— В директиве сказано, что исключений не должно быть, сказала Катарина. Все директивы, а их были тысячи, она знала назубок.

— Пусть идет.

— Слушаюсь, сэр.

Полу показалось, что Бад следит за их разговором с намного большим вниманием, чем разговор этого заслуживал. Будто перед ним разыгрывалась какая-то захватывающая драма. Когда Катарина повесила трубку, она по ошибке приняла этот его взгляд за взгляд возлюбленного и ответила ему точно таким же.

— Шесть минут, — сказал Бад.

— Что шесть минут? — спросила Катарина.

— Шесть минут впустую, — сказал Бад. — Столько времени ушло на то, чтобы пропустить человека в ворота.

— Ну и что?

— Вы трое были связаны шесть минут, двое вас и третий охранник. Всего восемнадцать человеко-минут. Черт побери, да ведь пропуск его обошелся в два доллара. Сколько народу проходит в ворота за год?

— Человек десять за день, наверное, — сказал Пол.

— Две тысячи семьсот пятьдесят восемь в год, — сказала Катарина.

— И по поводу каждого пропуска обращаются к вам?

— Обычно этим занимается Катарина, — сказал Пол. — В этом и состоит большая часть ее работы.

— Если считать по доллару на каждого человека, это составляет две тысячи семьсот долларов в год, — укоризненно сказал Бад. Он указал на Катарину. — Если существуют такие железные правила, то почему бы не предоставить машине решать этот вопрос? Полиция ведь не думает, здесь это просто рефлекс. Можно даже сделать приспособление, допускающее исключение для Финнерти, и это все равно обойдется не больше чем в сотню долларов.

— Но существуют ведь и особые решения, которые мне приходится принимать, — попыталась защищаться Катарина. — Я говорю, что, бывает, сталкиваешься с массой вопросов, которые нельзя решать общим порядком, согласно заведенной рутине, — намного больше, чем в состоянии решить машина.

Но Бад ее не слушал. Он раздвинул руки, показывая размеры машины, которая уже зародилась в его воображении.

— Любой из посетителей является либо ничего не значащим типом, либо другом, либо чиновником, либо небольшим начальством, либо крупным начальством. Охранник нажимает одну из пяти кнопок в верхнем ряду ящичка. Понятно? Посетитель либо пришел посмотреть, либо нанести личный визит, либо с инспекционной целью или просто по делу. Охранник нажимает одну из четырех кнопок в этом ряду. У машины есть две лампочки: красная запрещающая и зеленая — разрешающая проход. И какие бы там ни были правила — трах! — и загорающаяся лампочка говорит охраннику, что нужно делать.

— А еще мы могли бы вывесить у охранника на стенке правила, — сказал Пол.

Это Бада озадачило.

— Да, — медленно проговорил он, — вы могли бы сделать и это. Было совершенно очевидно, что в его представлении только уж очень серый человек мог додуматься до такого решения.

— Вы меня с ума сведете, — дрожащим голосом проговорила Катарина. — Вы не имеете права рассуждать здесь о том, что любая машина может делать то, что делаю я.

— Ну, что ты, милая, я ведь вовсе не говорю именно о тебе.

Она расплакалась, и Пол тихонько шмыгнул в свой кабинет, затворив за собой дверь.

— Ваша жена у телефона, — сказала Катарина по интеркому.

— Хорошо. Да, Анита?

— Есть что-нибудь новое от Кронера?

— Нет. Я дам тебе знать, если что-нибудь услышу.

— Надеюсь, что он остался доволен вчерашним вечером.

— Доволен или твердо верит в то, что доволен.

— Финнерти там?

— Он где-то на заводе.

— Посмотрел бы ты на ванную комнату!

— Я видел, как это делалось.

— Он закуривал четыре сигареты и забывал о каждой из них. Одна на аптечке, одна на подоконнике, одна на умывальнике и одна на полочке для зубных щеток. Я не могла завтракать… Ему пора уезжать.

— Я скажу ему.

— Что ты собираешься сказать Кронеру?

— Еще и сам не знаю. Я не знаю, что он сам мне скажет.