Утопия-авеню

– Ну ты и ловчила! Что, понравилось шастать по казино и ночным клубам со знаменитым и богатеньким папиком? – В зеркале отражается лицо Джерома. – Только запомни, я его не первый год знаю. Я художник. А ты счетоводишка, крохобор. Клещ. Пиявка. Брысь отсюда! Не то я своим посольским кагэбэшникам нажалуюсь, они с тобой быстро разберутся. Да так, что твоего трупа никто не найдет.

Чем больше Джером пыжится, тем смешнее выглядит.

Молчание Левона он принимает за испуг.

– Твой план не сработает.

Левону становится любопытно.

– Какой план?

– Не ты первый, не ты последний решил забраться к Фрэнсису в койку, чтобы заполучить парочку его картин, а потом загнать их подороже.

Левон вытирает руки, бросает смятое полотенце в корзину, поворачивается, глядит Джерому в лицо:

– Во-первых, я не намерен забираться к нему в койку…

– Ха! Ты решил, что этого похотливого козла интересует твой блестящий интеллект?

– Во-вторых, с какой стати ему раздавать свои работы посторонним? Он не дурак. А в-третьих…

– Джордж вытянул из этого идиота десятки тысяч фунтов, а теперь еще и родственнички Джорджа угрожают шантажом…

– Зря ты не дослушал мое «в-третьих».

– Я весь внимание.

Из кабинки доносится звук сливающейся воды, дверь открывается, выходит художник.

– Фрэнсис! – визгливо восклицает Джером. – Мы тут…

– Попроси своих московских приятелей, – говорит Фрэнсис, – чтобы тебя вывезли из страны, и поскорее. В Лондоне тебя заплюют. В лучшем случае.

Джером фальшиво улыбается:

– Мы же с тобой взрослые люди. Нам ссориться незачем. Подумаешь, мелкое недоразумение…

– Если ты не свалишь отсюда, пока я не закончил мыть руки, то я попрошу, чтобы счет за ужин выставили на твое имя.

С Дюфор-Плейс они сворачивают в какой-то темный извилистый проход и попадают в крошечный мощеный дворик, куда выходят зарешеченные окна. В кирпичную черноту впечатаны неоновые буквы: «БОГАЧ БЕДНЯК».

«Обещание? Угроза? Предостережение?»

Как только Левон с Фрэнсисом подходят поближе, дверь распахивается и тут же закрывается у них за спиной.

– Добрый вечер, сэр, – произносит кто-то.

Фрэнсис говорит что-то неразборчивое.

– Да, конечно, сэр, если вы за него ручаетесь. Премного благодарен, сэр.

Лестница ведет вниз, в сводчатый подвал, где потоками расплавленной лавы льются аккорды «хаммонда» Джимми Смита и звучит вулканический саксофон Стэнли Террентайна. С первого взгляда размеры помещения не определить. В клубе, если это можно назвать клубом, – ниши со столами и скамьями, а посередине танцплощадка, вымощенная каменными плитами. Наверное, когда-то здесь был склеп. Большая часть посетителей – мужчины, хотя встречаются и женщины, которые танцуют и смеются как ни в чем не бывало. Люди у барной стойки флиртуют, держатся за руки, ласково прикасаются друг к другу. Некоторые с интересом поглядывают на Левона. Ему это лестно, потому что он одет для концерта Билла Эванса, а не для визита в ночной гей-клуб Сохо. «Придурок, на тебя смотрят, потому что ты с Фрэнсисом Бэконом!» Одно лицо угрожающе прекрасно. Густые темные волосы, смуглая кожа, рубаха расстегнута на мускулистой груди греческого сатира. «Познакомиться бы с тобой поближе», – думает Левон и отметает мысль.

– Самое время для «Кровавой Мэри».

– И правда, «Кровавая Мэри» не помешает. Как ты догадался?

– Ни один классный загул не обходится без вовремя заложенной и вовремя обезвреженной бомбы. Будь любезен, две «Кровавых Мэри», пожалуйста.

Амбалистый бармен кивает. Чисто выбритый мод и бородатый хиппи целуются взасос.

– Я и не знал об этом клубе, – говорит Левон.

– Здесь есть все, на любой вкус. – Лицо художника совсем близко.

Левон глядит на человека вдвое его старше.

Фрэнсис медленно выпячивает губы, целует Левона, не закрывая глаз. Совершенно платонический поцелуй. «Это ритуал». Фрэнсис отстраняется, разминает и поглаживает лицо Левона – не ласково, но и не больно.

– Наши гонители утверждают, что гомосексуализм, – с отвращением выдыхает он слово, – это противоестественно. Что это нарушает законы природы. Лживое, бессмысленное утверждение. Единственный закон природы – это забытье. Молодость и горячность – мимолетныe отклонения от нормы. Эта истина – полотно, на котором я творю.

Юноша с девичьим лицом или девушка с юношеским лицом подносит им спичечницу «Суон Веста». В коробке лежат две белые таблетки. Фрэнсис берет одну, кладет в рот, глотает. Левон смотрит на вторую. Спрашивать, что это, – моветон. «Кислота, аспирин, витамин C, плацебо, цианистый калий… да мало ли что еще».

Левон глотает таблетку.

– Молодец, – говорит Фрэнсис.