Утопия-авеню

– Бред какой-то, – сказал Дин. – Даже по твоим меркам.

– Одна игральная кость. Никто никого не винит. Никто ни с кем не ссорится. Почему это бред?

Эльф взглянула на Дина, тот взглянул на Левона, а Левон взглянул на Эльф.

Джаспер выложил на журнальный столик игральную кость – красный кубик с белыми точечками.

– Эх, чудило ты, де Зут, – сказал Грифф.

– А это хорошо или плохо? – спросил Джаспер.

Грифф пожал плечами, улыбаясь и удивляясь одновременно.

Дин взял кубик:

– Ну что, так и сделаем?

– Странно, конечно, – сказал Левон, – зато по справедливости.

– Все равно лучше, чем устраивать жуткую грызню, а в итоге ничего не решить, – согласилась Эльф.

– Ну, жеребьевкой решают и вещи посерьезнее, – добавил Грифф.

– В таком случае я – за, – сказал Дин. – Давайте бросим жребий.

Помолчав, трое остальных согласно кивнули.

Левон вскинул руки, мол, сдаюсь.

– Ладно. Только «Илексу» об этом ни слова. И журналистам не проболтайтесь. Это… чересчур эксцентрично. Ну, кто начнет?

– Я, – сказал Джаспер. – Владелец кубика бросает первым, и дальше по часовой стрелке.

– Ха, – фыркнул Дин. – Можно подумать, тут есть какие-то правила.

– Да, есть, – ответил Джаспер. – Первое: если выпадет одинаковое количество очков, то перебрасывают только те, у кого оно выпало. Второе: если кубик падает со стола, то тот, кто бросил, делает второй бросок. Третье: кубик надо пять секунд потрясти в сложенных руках, а потом бросить, а не положить на стол. И четвертое: результат окончательный и обжалованию не подлежит. И чтобы без нытья, жалоб и требований повторить.

– Фигассе, – сказал Дин. – Ладно. Давай бросай первым, владелец ты наш.

Джаспер сосредоточенно потряс кубик в сложенных ладонях и бросил. Выпало три очка.

– Могло быть хуже. – Дин сгреб кубик. – А могло быть и лучше. – Он поцеловал сложенные ладони, потряс и бросил. Кубик, подскакивая, прокатился по столу и остановился на двойке. – Черт!

Эльф без всяких ритуальных приготовлений потрясла кубик в горсти и бросила на стол. Кубик упал на стекло шестеркой вверх… скользнул к краю и свалился на пол.

– Бросай еще раз, – сказал Дин. – Второе правило. Ну, давай бросай.

– Я пока еще не глухая. – Эльф снова бросила кубик.

Выпало одно очко.

– Мы бросили жребий, – признается Эльф в ресторане на площади Севен-Дайалз. – На игральных костях.

– На игральных костях? – уточняет мама. – На костях?!

– Нам показалось, что так лучше, чем кто кого переорет.

Беа грызет стебель сельдерея.

– А ваш лейбл об этом знает?

– А им об этом знать ни к чему. Вдобавок Виктор – ну, тот, кто заключал с нами контракт, – сам хотел, чтобы первым синглом была «Темная комната». Наверное, сейчас он об этом жалеет, потому что результатов никаких.

– Но вы же не бездельничаете! – возмущенно восклицает мама. – Вы так много работаете!

– Да, мы выкладываемся по полной. – Эльф допивает выдохшееся шампанское. – Но пока нам похвастаться нечем.

– Неправда. – Имоджен раскрывает свежий номер журнала «Мелоди мейкер» и зачитывает рецензию: «Берем лучшее у Pink Floyd, плеснем немного Cream, приправим щепоткой Дасти Спрингфилд, хорошенько перемешаем, дадим настояться – и получится „Темная комната“, потрясающий дебютный сингл новой группы „Утопия-авеню“. Судя по всему, их ждет большое будущее».

– Ну, хорошая рецензия всегда лучше плохой. – Эльф большим пальцем приминает крошки на столе. – Но пока сингл не пойдет в эфир, мы просто четверка безымянных новичков.

– Да ладно, не бойся! – говорит Беа.

– Мне нравится работать в студии, особенно когда ребята не валяют дурака. Я обожаю выступать с концертами. Мы помогаем друг другу сочинять песни. Но все эти скользкие типы, с которыми приходится встречаться и которых нужно улещать, акулы и живоглоты, бесконечные разъезды, ощущения, что до тебя никому нет дела… все это очень утомляет. Да, мам, я помню, ты меня предупреждала.

– Я рада, что ты это все-таки признаешь.

– Я даже больше скажу: в отличие от Дина и Джаспера, мне очень повезло – у меня есть родители, которым не безразлична судьба их ребенка. Ой, я несу всякую чушь. Наверное, это шампанское виновато.

– А, раз уж ты все валишь на шампанское, то и я последую твоему примеру, – говорит Эльфина мама. – Когда ты сказала, что бросаешь университет ради карьеры фолк-исполнительницы, мы с отцом немного расстроились.

– О-о-о-очень мягко сказано, – протяжно выпевает Беа.

– Мы за тебя волновались. Боялись, что тебя обманут. Что ты…

– Что ты окажешься на мели и в интересном положении, – суфлерским шепотом подсказывает Беа.

– Спасибо, Беа. Но все наши страхи были напрасны. Одна из твоих песен включена в популярный американский альбом, который продается гигантскими тиражами. Ты записала два мини-альбома. На ваш концерт в Бейзингстоке придут шестьсот человек. Несмотря на все трудности, ты добилась того, чего хотела. Поэтому я – мы – и отец тоже, хотя он этого и не скажет, – мы за тебя очень рады.

– Вот видишь! – говорит Беа и поднимает бокал. – Все будет хорошо. – (Все четверо чокаются.) – За «Темную комнату».

Эльф запечатлевает воспоминание.

Кашлянув, Имоджен говорит:

– Кстати, об интересном положении…