Утопия-авеню

– Горячая штучка! – воскликнул Брюс, победно вскинув руки, и поцеловал Эльф.

Грифф с Дином переглянулись, и оба закатили глаза.

– «Но ее знаковая песня – это „Мона Лиза поет блюз“, одна из самых остроумных обличительных музыкальных композиций о трудностях, которые приходится преодолевать женщинам в этом мужском, мужском, мужском мире. Наверняка ее выпустят синглом». – Левон окидывает взглядом присутствующих. – По-моему, с этим все согласны.

Бурные аплодисменты. Грифф заметил, что Венера и Мария хлопали в ладоши синхронно, будто одна пара рук.

– «Гитариста Джаспера де Зута не без оснований сравнивают с Эриком Клэптоном и Джими Хендриксом. Он виртуозно владеет инструментом, с необыкновенной легкостью извлекая красочную палитру звукового многообразия: акустические пассажи, долгие сустейны, фидбэк-эффекты. Он – автор хита „Темная комната“, дебютного сингла „Утопия-авеню“, самой странной любовной баллады, прозвучавшей в передаче „Вершина популярности“. „Свадебный гость“ – волшебный вальс в пламени свечей. Третья песня де Зута, завершающая альбом, называется „Приз“ и повествует о восхождении на вершину славы. По духу она напоминает „Desolation Row“[79] Боба Дилана, но, как и весь альбом „Рай – это дорога в Рай“, отличается оригинальностью и самобытностью».

Продолжительные аплодисменты.

Грифф достал «Мальборо» из пачки, сунул в рот, охлопал карманы в поисках зажигалки. Мария поднесла к сигарете зажженную спичку. Венера, дождавшись, когда он прикурит, ее задула. Глаза у обеих были огромные, как четыре полных луны.

– И наконец, – сказал Левон. – «Преступлением было бы не упомянуть Гриффа Гриффина, ударника „Утопия-авеню“. Он держит ритм, как Чарли Уоттс, неистовствует за ударной установкой, как Кит Мун, и свингует, как Джинджер Бейкер…»

Венера и Мария нежно погладили правый и левый бицепсы Гриффа. Это жутковато завораживало и возбуждало.

– «…Ритм-секция Мосса и Гриффина – невидимая движущая сила, которая объединяет все композиции этого многогранного альбома. „Рай – это дорога в Рай“ наверняка станет классикой рок-музыки…» – Левон обвел взглядом присутствующих. – Эми, даже мне не удалось бы так точно выразить свои чувства к «Утопия-авеню».

Снова аплодисменты. «Слезы и сопли», – подумал Грифф и решительно поставил стакан на каминную полку.

– Ты куда? – спросил Дин.

– Отлить надо.

Каламиново-розовую стену над писсуаром, как раз на уровне глаз, покрывали надписи. Может, тупая похабщина, а может – остроумная похабщина, но у Гриффа не было сил преобразовать буквы в слова, так что он просто разглядывал их, как иероглифы. В сливном отверстии булькало. Грифф затянулся «Мальборо» и швырнул окурок в желтоватую лужицу. Окурок зашипел. Хлопнула дверь, в туалет ворвался пятничный шум паба. У соседнего писсуара возник Дин, расстегнул ширинку, напевая мелодию из «Рожденной свободной».

– Ну-ну, – сказал он. – Значит, Венера и Мария?

– А что в них такого?

– Так ведь ежу понятно, что они не прочь поиграть на твоих колокольцах.

– Да ну. Просто очередные поклонницы.

– И что?

– А то, что им нужна рок-звезда. Сам я им не нужен.

– Да какая разница?! Зато затащишь в койку. Обеих.

Грифф вспомнил об Эльф. И о Брюсе.

– Да не стремайся ты. Чего тут бояться?

– Ну, хотя бы мандавошек и триппера, для начала.

– Кстати, у нас, в Грейвзенде, есть хорошая присказка о проблемах женской гигиены.

– Ага, вот ты мне ее сейчас озвучишь, а я потом до Пасхи не смогу смотреть на еду.

Дин с притворной обидой уставился на него:

– А что, нельзя просто дать товарищу полезный совет? Глядишь, и пригодится. Короче, если пахнет молоком, смело действуй елдаком. Если пахнет тухлой рыбой, говори: «Нет-нет, спасибо».

Грифф с трудом сдержал улыбку:

– Ну ты и пошляк.

– Талант. – Дин застегнул ширинку. – И не отказывайся от тройничка. Такое не каждый день предлагают. Да и вообще, тебе не помешает расслабиться, а то ты какой-то бледный, тихий… вроде как голодный.