Утопия на марше. История Коминтерна в лицах

Для него это была та самая искра, из которой могло разгореться пламя нового революционного подъема, способного уничтожить хрупкое здание европейского «просперити». Подчеркивая революционный характер выступления австрийских рабочих, передовица прямо указывала на виновника его поражения: «Роль австрийской „левой“ социал-демократии в основных чертах ясна уже сейчас… Вместо того, чтобы возглавить революционное движение масс, „левая“ социал-демократия его обезглавливает. Социал-демократический шуцбунд стреляет в социал-демократических рабочих».

Такое изложение отражало не столько реальный ход событий (шуцбундовцы, т. е. члены военизированных отрядов СДРПА, напротив, пытались в ряде мест организовать живой кордон между рабочими и полицией), сколько авторское видение перспективы: «Самое важное для австрийских рабочих не упустить момента и развертыванием своих боевых массовых действий, созданием революционных центров движения, созданием советов, как подлинных боевых штабов борьбы, поставить в упор вопрос о власти». Появление в статье лозунга «Вся власть Советам!» никак не соответствовало настроениям реально существующих рабочих. 15 июля они вышли на улицы, чтобы бороться не против капиталистической системы как таковой, а за сохранение демократической республики, завоеванной ими в 1918–1919 годах.

Лозунги борьбы за власть и создания рабочих Советов могли быть оправданы только в условиях революционной ситуации, которой не было не только в Австрии, но и во всей Европе. Их поспешное выдвижение были следствием революционного нетерпения, охватившего Бухарина и все руководство Коминтерна, нужен был лишь небольшой повод, чтобы затаенные ожидания нового тура войн и революций вырвались наружу. Воззвание ИККИ «К рабочим всех стран, к рабочим Австрии» повторяло положения правдинской статьи о героических боях венского пролетариата и банкротстве социал-демократического австромарксизма. Лозунг создания рабочих Советов был дополнен призывом к образованию рабоче-крестьянского правительства. Более отчетливо трактовалась в воззвании и революционная перспектива: «Июльская гроза, разразившаяся в Австрии, открыла для рабочих Австрии новый путь. Впереди — новые великие революционные бури». В последующем мысль о том, что венское восстание потерпело поражение из-за предательства социал-демократов, стала обязательным рефреном всех коминтерновских резолюций и директив, отправляемых австрийским коммунистам.

Чтобы не повторять кровавых ошибок, рабочие должны нанести главный удар именно по левым социалистам. «Левые социал-демократические растлители рабочего класса добиваются того же, что и правые, но первые гибче и умнее вторых; первые в настоящих условиях опаснее с точки зрения пролетарской революции, чем вторые… именно эти „левые“ являются опаснейшими врагами коммунизма в борьбе за левеющие рабочие массы»[1198]. Последний тезис из пропагандистского штампа газеты «Правда» быстро превратился в символ радикального поворота Коминтерна, случившегося буквально на пустом месте.

Поставив во главу угла вопрос о необходимости создания Советов по образцу российских при любой вспышке классового конфликта в западных странах, Бухарин сделал очередной шаг «большевизации», а точнее, дисциплинирования зарубежных компартий. На заседании Политсекретариата 13 августа 1927 года он заявил буквально следующее: «Если бы рабочие Советы были созданы, правительство попыталось бы напасть и разогнать их. Мы бы получили еще один объект борьбы. Социал-демократы прямо или косвенно выступили бы за роспуск Советов и тем самым еще больше скомпрометировали себя, а мы бы использовали новую ситуацию усиления классовых противоречий, вбивая клин между социал-демократической массой и руководством»[1199].

Неформальный лидер Коминтерна проводил параллели между линией австрийских коммунистов и позицией Троцкого, который в 1923 году считал, что немецким рабочим еще рано создавать собственные Советы. Месяц спустя он уже выдвигал в адрес первых прямые обвинения: «Было бы очень плохо, если бы в Австрийской партии сохранялись настроения, согласно которым КИ якобы был неправ, выдвигая лозунг рабочих Советов, ибо по существу это означало бы, что партия оказалась не в состоянии в полной мере извлечь уроки из произошедших событий и разоблачать социал-демократию так, как это необходимо в нынешней ситуации»[1200]. Авторитарный стиль подобных выводов стал нормой коминтерновской практики. Фикция «большевистской дисциплины» не допускала открытого сопоставления различных точек зрения, глушила обратную связь между секциями и центром, деформировала принцип демократического централизма до обыденной формулы «начальство всегда право».