Утопия на марше. История Коминтерна в лицах

Сталин не спешил снимать Бухарина со всех руководящих постов, очевидно, выжидая, какой будет реакция партийного аппарата на местах на кампанию борьбы с «правым уклоном». На протяжении всего 1929 года Бухарина и остальных «правых» прорабатывали, где только можно и как только можно: два пленума ЦК, десятки заседаний ЦКК. Коминтерн занимался изгнанием собственных «правых», которые как по заказу находились в каждой из компартий. Его структуры могли бы оказаться важным политическим ресурсом, решись Бухарин летом 1928 года на фронтальную атаку против фракции сталинского большинства в Политбюро. Однако фетиш восстановления единства партии после пяти лет борьбы с оппозиционерами всех мастей буквально парализовал его, и он разорвал все связи со своими бывшими коллегами по Коминтерну как среди лидеров иностранных компартий, так и ответственных работников аппарата ИККИ[1358].

Одним из тех, кто «вовремя ушел», был Рихард Зорге, получивший партийное взыскание за то, что он прибыл на Шестой конгресс Коминтерна вместе с датской делегаций, не имея на это специального разрешения[1359]. Тем не менее его включили в работу над итоговыми документами конгресса. Уже после своего ареста в Японии он признавал, что в его ходе «выступал как бы в роли личного секретаря влиятельного политика Бухарина». На второй день после закрытия конгресса он вновь был отправлен в Скандинавию, сообщив своим соратникам, что устал от подковерных интриг: «Мне не доставляет никакой радости совать свой нос в тайны лендерсекретариата или „больших политиков“. Пускай они спокойно забавляются своими скорее малыми, нежели большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там тоже понадобится основать какую-нибудь компартию»[1360].

В ходе нескольких последующих месяцев Зорге постоянно находился в зарубежных командировках — его биограф считает, что таким образом высокие покровители в Коминтерне старались на время вывести талантливого молодого человека из игры, чтобы сохранить его в коминтерновской орбите. Это не помогло, и 29 августа 1929 года он был переведен в «резерв ЦК ВКП(б)» — партии, членом которой он являлся на протяжении почти пяти лет.

Став сотрудником советской разведки, Зорге (под прикрытием должности корреспондента одной из германских газет) смог создать мощную сеть осведомителей в Шанхае и других городах Китая[1361]. Сменивший его резидент Я. К. Бронин признавал, что «недостатки созданного Рихардом Зорге разведывательного механизма не могут умалить того, что им было сделано», причем «буквально на голом месте»[1362]. Тот факт, что в досье разведслужбы была зафиксирована близость Зорге к Бухарину, предопределил недоверие к поставляемой им информации, в том числе и из Японии, где ему удалось добыть информацию о точной дате нападения нацистской Германии на Советский Союз. Отказавшись выехать в 1937 году в Москву, он продолжил свою резведывательную деятельность, и ему «судьба позволила погибнуть как бойцу, от рук своих противников»[1363].

Другие сторонники Бухарина, разбросанные по всему свету, даже в отсутствие своего лидера продолжали держаться вместе, рассчитывая, что их патрон и наставник рано или поздно вернется на большевистский Олимп. Уникальным документом является письмо сотрудника секретариата ИККИ М. Г. Грольмана, которое Пятницкий 7 июня 1929 года переправил Сталину и Молотову, раскрыв все использованные в нем псевдонимы. Согласно его объяснению, письмо «случайно попало в аппарат ИККИ» и было написано еще в феврале 1929 года, когда его автор покидал Европу, отправляясь в длительную командировку в Мексику.

Грольман подробно рассказывал о своих контактах с бухаринцами, разбросанными по многим странам Европы, которые он проезжал, пробираясь на запад. Во Франции он встретился с Эмбер-Дро, обсудив с ним «нашу оценку Шестого конгресса». В Германии его собеседником стал Эверт, которого Грольман побуждал продолжать борьбу и даже сформировать в КПГ особую платформу. «Ее несоставление будет означать ни что иное, как отступление от своей линии, как желание сбоку и с припеку „сработаться“, как жест к примирению. В перспективе — идейно-принципиальная капитуляция вместо борьбы до конца»[1364].

^{Иностранные коммунисты, стоявшие у истоков Коминтерна. Пауль Леви, Джачинто Серрати, Жюль Эмбер-Дро, Анжелика Балабанова в президиуме Второго конгресса. Все они рано или поздно будут исключены из ИККИ}

¹⁹²⁰

^{[РГАСПИ. Ф. 489. Оп. 2. Д. 106. Л. 1]}