Утопленница

– Верно, – ответила она, после чего молчала минуту-другую. Эта неловкая тишина, казалось, длилась вечность, но она просто не могла длиться больше пары минут. Я уже начал было думать, что Абалин так и не закончит рассказ о своих сновидениях, когда она вдруг произнесла: – Я была деревом много лет. Так мне это тогда показалось. Я видела, как зелёное поле постепенно побурело, а потом наступила зима и покрыла его снежным одеялом. Затем пришла весна, и оно снова зазеленело. Снова и снова я наблюдала за сменой времён года. Мои листья пожелтели, приобрёли золотистый оттенок и упали на землю. Мои ветви сначала оголялись, а потом на них появлялись почки, побеги и новые свежие листья. Не могу сказать, что это было неприятно, особенно после того, как я заблудилась в оставшемся далеко внизу городе. Мне даже захотелось навсегда остаться деревом, но я понимала, что седовласая женщина этого не допустит, что рано или поздно она вернётся и снова задаст свой вопрос.

– А каким ты была деревом? – поинтересовалась я.

– Не знаю. Я ни хрена не понимаю в деревьях.

– Она вернулась?

– Да. И, как я и думала, снова задала свой вопрос: «Дорога булавок или Дорога иголок?» Я выбрала Дорогу иголок, поскольку подумала, что она сочтёт меня трусливой или ленивой, если я выберу более лёгкий путь. Я была признательна ей за то, что она позволила мне побыть деревом, и не хотела, чтобы она разочаровалась во мне, посчитав неблагодарной.

– Красная Шапочка выбрала Дорогу булавок.

– И её съел волк.

…чтобы отпугивать волков.

– На самом деле я вовсе не собиралась идти по Дороге иголок, по крайней мере не в буквальном смысле, – продолжила она. – Образно выражаясь, да. В конце концов, это ведь была метафора. – Она задумчиво посмотрела на незажжённую сигарету между пальцами, и я чуть было не предложила ей наконец не мучиться и закурить. Но тут она снова заговорила: – Я упоминала, что знак на её лбу перестал быть знаком Марса? Теперь это была Венера.

– Я догадалась.

Абалин понимающе кивнула.

– Потом сон становился каким-то глупым. Детским, я имею в виду.

– Но ты ведь и была тогда ребёнком.

– Ага. И все ещё остаюсь им.

– И что такого глупого в нём было? Что произошло дальше?

– Она сказала, что я научилась терпению. Мол, теперь я поняла, что нельзя получить желаемое легко и быстро, что для этого всегда нужно прилагать усилия. Пройдя через это, я обрёла понимание, что могу никогда не получить того, что мне хочется. «Так устроен мир, – сказала она мне, – и никаких особых поблажек у тебя не будет». Потом она коснулась отметины у себя на лбу, и я стала девочкой. Всего на мгновение, а потом я просыпалась, и так повторялось из раза в раз. После этого я лежала в кровати, изо всех сил пытаясь снова заснуть, найти дорогу обратно в этот сон и никогда больше не просыпаться.

– Как-то не очень по-детски, если честно, – хмыкнула я.

Она пожала плечами и пробурчала:

– Не важно. Мой психиатр посчитал, что в действительности я не видела никаких снов и это всего лишь вдохновляющая история, которую я сочинила, чтобы у меня была хоть толика надежды или ещё какого духоподъёмного дерьма. Но мне действительно снились эти сны, я не знаю, сколько раз. И до сих пор, бывает, я их вижу, но уже не так часто. Гораздо реже, чем тогда.

– То есть не важно, был это сон или сказка, не так ли? – спросила я, и Абалин вяло огрызнулась, что не любит, когда её подозревают во враньё, если она говорит правду.

– Но это тебе помогло.

Она ещё раз безразлично пожала плечами.

– Понятия не имею. Я не знаю, как сложилась бы моя жизнь без этих сновидений. Оглядываясь назад, я думаю, что мои решения выглядят почти неизбежными.

– Ты никогда не рассказывала своим родителям об этих снах. – Это был не вопрос, поскольку я была более чем уверена в ответе.

– Конечно, нет. Моя мамаша прибила бы своего дьявольского ребёнка во сне, если бы я ей об этом рассказала. А отец заявился бы ко мне в комнату с раскалённой кочергой в руках. – Она рассмеялась, и я спросила, что она имеет в виду под раскалённой кочергой.

Она вновь хохотнула и сунула сигарету обратно в пачку «Мальборо».

– Так раньше поступали родители, если думали, что феи украли их ребёнка, оставив на его месте подмёныша. Феи терпеть не могут железо, поэтому…

– Но если они ошибались, тогда…

– Именно, – хмыкнула она.