Утопленный

– Ромка, теперь я заставлю тебя нести мой ранец. Куплю высокие туфли и загоню тебя под них, как гоблина под Эйфелеву башню, чтобы раскачивать – мешать картавым французам киношки смотреть. Сволочь, будешь в колокола над Россией звонить – колокольным звуком микробов убивать. Библию будешь наизусть заучивать – ни один стих ведь не можешь выучить. И не ты теперь в одной галактике со мной не сядешь ср… есть мороженое, это я подумаю – а позволить ли.

Но когда Анжелика пришла в школу, корона быстро слетела с чела. Потом она про себя уныло скажет: кривая кособокая корона на боку башки, как у пьяной королевы опившейся самогонки до беспредела. В класс Анжела вошла – задрав нос, старалась не обращать внимания на Романа. Нинка Серенькая, считавшаяся самой красивой в классе, неслась с занесённой над головой книжкой за Ромкой, собираясь огреть дурака по башке: тот задрал ей юбку при всём классе и хлопнул ладонью по заднице. Несясь от разгневанной «мисс класса» Роман столкнулся с Анжелой, ногой зацепился за её туфли и, едва не свернув шею, влетел головой в классную доску, где размашисто сверху донизу белым по чёрному написано: «ДУША, СОСИ ХЕР У ДЬЯВОЛА!»

Ребята наблюдавшие за погоней Нинки и Ромки издали возгласы одобрения и захлопали в ладоши. Нина встала над его головой, расставила ноги, сделала непонятный жест: хотя все поняли, что Роман повержен и Нинка помочилась на него. И небрежно, с видом превосходства, кинула книгу ему на пузо. Разгорячённый Роман вскочил на ноги, лицо побагровело от ушей до шеи, там, где начинался ворот рубахи, подскочил к Анжеле и оттолкнул в плечи, крикнул:

– Овца!

Вот вниманием одарил-то! Анжела опустила глаза, прошла дальше в класс и села за парту. Нет у неё никакой красоты, и эти коричневые веснушки… как будто обгадили косяком пролетавшие птицы в летние края: им в лето, а тут… всё в морозе пребываешь. И эти рыжие волосы… совсем не блондинка, и такие густые, что не расчешешь, грива половину неба закрывает. У Нинки три пакли блёклые болтаются и самой красивой кличут. А тут… И вообще – худая плоскодонка с кривыми икрами.

– Что ты на неё?.. – заступился Александр. Да, этому мальчику она нравится, иногда ласково Жулиной зовёт, или Ангелом, но только на фига он ей сдался. Полный отстой. Любитель сингулярности, трансгуманизма и звёздной астрономии. Шахматист, компьютерщик, всё в игрушки рубится, гоблинов и орков по монитору гоняет, даже на соревнования ездит, одним словом – ботаник, совсем не герой.

Ромка оттолкнул Нинку, пнул книжку, которая через весь класс улетела к другой стене. Раздув губы, напыщенный как «захимиченный» качок после спортзала, он прошёл к своей парте и уселся на стул, опустил голову на локти, злобно начал наблюдать за всеми исподлобья. И всё же иногда он косился глазами на Анжелу. Она видела это и думала, что мальчик продолжает злиться, ещё больше осунулась, опустила плечи и сникла головой, увяла как светолюбивый цветок без красного солнышка. Так ей было обидно: взял, гад, назвал при всём классе овцой. Так сильно захотелось заплакать. Как же так, дома в зеркале она созерцала свою красоту, она увидела, что не хуже других, а даже лучше многих – и что? В нём нет ни одного лучика для неё? Чёрт, ведь она же девочка, чтобы так грубо толкнуть и обозвать.

Урок давно начался, а в голове Анжелы бушевали разногласия: хороша она или нет, хоть немного смазливая или всё же – несчастное квазимодо. Не разъяснив для себя ситуацию – внутренний разводящий не опроверг ни то и ни другое, – накрутив себе мозги и кипя, как Везувий, оставаясь под вопросом – так овца она или всё же цветок, Анжела встала из-за парты, сняла туфли и босиком прошлёпала по классу.

Ах, овца!

Учитель, молодой мужчина, но уже плешивый, вечно с насморком и красным шмыгающим носом, замер с указкой в кулаке, молча проводил её равнодушными глазами, вопрошающими усталым взглядом: «Ну что ещё?»

Анжела подошла к Роману и застыла.

Ромка, раскрыв глаза как луна в полном показе, прохлопал ресницами и нервно потряс головой.

– Тебе чего? – спросил он тихим остерегающимся голоском.

Виртуозным движением классического танца, как научили в школе балета, Анжела проделала фуэте – влупила любимому однокласснику голенью в челюсть. Роман закатил глаза и свалился ей под ноги.

«Гад, я всё равно буду твоей. Даже – овцой».

Анжела обернулась, несмелая застенчивая улыбка отобразилась на её лице. Медленно, поначалу редкими хлопками, набирая обороты, класс зааплодировал. И Анжелика возвысилась в собственных глазах – намертво.