Утраченная Япония

Япония, в свою очередь, всегда пользовалась культурным экспортом из других стран, и японцев глубоко в душе преследует неуверенность насчет их культурного самоотождествления. Что можно назвать по-настоящему «японским», коль скоро практически все мало-мальски ценное – от дзен до системы иероглифов, — пришло из Китая или Кореи? Людям постоянно напоминают от отношениях «старший-младший», например, формами вежливости, которые госпожа Чаплин посчитала такими важными для моего образования. Этот способ мышления превратился в привычку, и японцы не успокоятся, пока не определят место в иерархии не только для людей, но и для стран. Понятное дело, что Япония должна находиться на вершине этой пирамиды, и именно отсюда выросли агрессивные «теории японства».

Меня, без сомнения, раскритикуют за обобщения относительно японистов и синологов, но я не могу их не сделать. Любители Китая – мыслители, а любители Японии, в свою очередь, поддаются очарованию эмоций. Люди, которых привлекает Китай, — это беспокойные личности, которые любят приключения, с критическим складом ума. Они должны быть такими, потому что китайское общество капризно, непостоянно, а китайское общение быстро и полно сарказма. Нельзя позволить себе ни мгновения слабости, и какой бы восхитительной ни была ситуация, Китай никогда не позволит тебе усесться и подумать: «Как здорово!». Япония, в свою очередь, вместе с ее социальными стандартами, придуманными так, чтобы отделять все и всех от суровой реальности, является значительно более удобной страной для жизни. Стабильный ритм и вежливость защищают от огорчений. Япония – это гомеровская «страна лотофагов», где можно блаженно плыть по спокойной поверхности бытия.

Когда я сравниваю пути, по которым пошли мои приятели с факультетов японистики, синологии и Юго-Восточной Азии, то становится видна поразительная разница между ними. Двое самых достойных запоминания людей, с которыми довелось познакомиться в Оксфорде, были мой учитель тибетского языка Майкл Арис и его жена Аунг Сан Суу Кью. Майкл, скромный, негромкий, был замечательным ученым, преданным своему призванию. Когда-то во время занятий позвонил телефон, и Майкл очень быстро заговорил по-тибетски – оказалалось, что звонил далай-лама, и я помню, какое впечателние этот случай произвел на меня. Суу Кью происходила из Бирмы, была дочерью генерала Аунг Сана, который сражался с англичанами и создал современное государство, сегодня известное, как Мьянма. В 1988 году она вернулась в Бирму, чтобы возглавить демократическое движение против диктатуры, которая командовала страной с 1960 года. Суу Кью получила шесть лет тюрьмы, и Нобелевскую премию мира.

В Оксфорде я также познакомился с Николасом Джоус, австралийским стипендиатом Фонда Сесила Родса. В то время Ник изучал английскую литературу, позже выучил китайский язык, и говорил на нем очень хорошо. Через несколько лет он стал работать в австралийском посольстве в Китае культурным атташе, и превратился в центральную фигуру среди пекинских художников, поэтов и музыкантов до резни на площади Небесного Спокойствия, после которой сам лично спас несколько диссидентов от полиции.

Когда я спрашиваю своих иностранных приятелей-японистов о самом волнующем моменте в их жизни, обычно мне отвечают примерно так: «Это было, когда я медитировал в буддистской святыне, и услышал шелест шелковых тог проходящих монахов». Со Второй мировой войны, то есть уже пятьдесят лет, в Японии длится мир, и за это время устоялась социальная система. С этой точки зрения в ней царит застой, а иностранцы, которые интересуются Японией, относятся к тем, которым это подходит.

Мирное и безопасное общество – одно из главных достижений Японии. Образование и гигиена стоят на более высоком уровне, чем во многих западных странах, а прибыли, полученные от цветущей экономики, распределяются между людьми более равномерно, чем где-либо в Азии. Отмечается относительно низкий уровень преступности и наркомании, а средняя продолжительность жизни очень высока. Но существуют и тщательно скрываемые проблемы, такие, как дискриминация буракумин (потомков старой касты неприкасаемых) и корейцев. Так как здесь нет привычки выступать против системы, феминистские и экологические движения, правозащитные организации или организации по охране прав потребителей существуют лишь в зачаточном состоянии.

Странное чувство изоляции от целого мира, которое охватывает людей, живущих в Японии, берет свое начало в гармоничной социальной системе, которая приводит к тому, что Япония кажется более спокойным местом, чем это есть в реальности. Эта система отбрасывает все резкие изменения и чужие влияния, в результате чего глобальные вопросы, такие, как СПИД, экология, права человека, не добираются до национального сознания японцев. Видимые из Японии, эти вопросы кажутся касающимися исключительно других людей, а иностранцы, которые живут в «стране лотофагов», легко поддаются рутине своей оффисной жизни или эстетике чайной церемонии, забывая, что есть и более важные вещи.