Утраченная планета и панк-мастер ржавых отходов

– Нет. Не совсем. Говорю же, я баловался с генетикой. Примешал в его хромосомы ДНК-материал с луны и марса. Немного укрепил его организм. Немного изменил. Я даже поэкспериментировал с его радужкой, наделив его разными глазами. С гетерохромией я и раньше баловался, обычно успех был 50 на 50. Но ему повезло – он не ослеп.

– Да что за чушь… какой марс, какие мутации… вы чего несете? Я еще могу поверить, что вы его из клетки получили, но все остальное…

– Это правда. Сам спроси у него, если хочешь. Я побывал на марсе и луне. После трагедии предпринималось несколько попыток расследовать, что же там случилось, на луне. Я входил в состав последней экспедиционной группы. Там была жизнь. Примитивная, но была. Не веришь мне? А ты видел когда-либо его кровь? Она темнее нашей. Почти черная. И сердце у него находится ниже, намного ниже. Вообще, все строение органов у него другое. Из-за лишних костей, многие органы смещены. Это моя ошибка, я заигрался в свое время.

Я разозлился. Этот мужчина сидел и рассуждал о Даниле так, словно тот его пластилиновый человек. Он так надменно говорил о том, как «делал» его, словно возомнил себя Богом.

– Да как Вы вообще можете нести все это с таким видом? Вы говорите о жизни, не важно, человеческой или каклй-то иной! Не важно, как Вы там получили его, но сейчас Данила живой.

– Данила? С каких пор у него есть имя?

– А почему у меня не должно быть имени?

Мы с Марком так увлеклись беседой, что не заметили, как в дверном проеме появился Данила.

– Потому что имена носят люди, а ты таковым не являешься. Ты – лишь существо, появившееся и живущее благодаря мне.

Данила пару раз кивнул, скрестив руки на груди.

– Я помню это. Ты, это, отлично впихивал мне эту мысль много лет. И разрядами тока впихивал, и разрезанием меня вдоль и поперек впихивал, и когда держал под водой… я уже понял, что не человек.

– Хах, ты все еще злишься на меня за то, что я тебя исследовал? Пойми ты наконец, что ты для этого и существуешь. Ты – новая ступень в эволюции. Новый вид.

– Человека? – нарочито удивленно спросил Данила, делая шаг в нашу сторону.

– В тебе слишком мало человечности. Нет. Ты не заслуживаешь, чтобы тебя звали человеком.

Данила снова пару раз понимающе кивнул.

– В тебе тоже слишком мало человечности, отец.

Все произошло так быстро, что я успел лишь вздрогнуть. Данила ловко выхватил обрез за моей спиной и не думая ни секунды, снял с предохранителя, нажимая на курок.

Белый стол Марка Константиновича забрызгался алым, кружка с чаем упала на пол, когда мертвое тело с простреленной головой ударилось о стол.

Я выпучил глаза и раскрыл рот, в шоке смотря на дыру в голове Марка. Данила засунул обрез мне обратно за пояс, часто дыша.

Когда способность думать и говорить вернулись, я тут же затараторил:

– Что ты наделал? Зачем ты убил его? Ты в своем уме?

– Да заткнись ты. Он это заслужил.

Глава 10. Панк и его имя.

Я смотрел на мертвое тело и никак не мог прийти в себя. А что, если в один прекрасный момент этому панку придет в голову и меня убить? Он сделает это совершенно хладнокровно и неожиданно. Что, если в какой-то момент он и меня посчитает ненужным?

– Боишься меня теперь? – словно прочитав мои мысли, спросил панк.

Я мешкал с ответом, не зная, что может вызвать его гнев, а что нет.

Он цыкнул языком и резко дернул меня за ворот рубашки, потащив к выходу.

– Куда ты…

– Пойдем. Покажу тебе моих братьев.

Он был очень зол: хоть его голос и звучал спокойно, но я чувствовал агрессию, словно вибрацию, исходящую из его нутра.

– Отпусти. Я сам могу дойти, – чуть слышно, пискнул я.

Он никак не отреагировал, продолжая тащить меня по коридору. Ворот рубашки больно врезался мне в шею, я не мог нормально дышать. Но еще больше, чем задохнуться, я боялся разозлить панка, поэтому терпел. Когда он в очередной раз чуть сильнее дернул за ткань, я рефлекторно вцепился пальцами в ворот, оттягивая его в обратную сторону. Воздуха не хватало все сильнее, и я прохрипел, пытаясь вдохнуть. Панк наконец обернулся. Он притормозил и разжал ладонь, отпуская меня.

– Извини, – сказал он, – это, не бойся меня.

– Хорошо.

Я старался не смотреть ему в глаза. Я просто хотел выбраться из этой лаборатории и вернуться домой.

– Ты не смотришь на меня.

Я весь оцепенел от страха.

– Ты боишься меня?

Он ждал ответа. Я кожей чувствовал, как он прожигает меня взглядом.

– Н-нет… – неуверенно ответил я.

Он рывком развернул меня, заставляя посмотреть на него.

– Чего ты боишься? Почему ты стал бояться?

Как ни странно, но он не выглядел теперь злым. Он выглядел растерянным. Я решил сказать ему как есть:

– Я боюсь, что ты и меня убьешь.

Его брови поползли вверх от удивления. Он не понимал.

– Я боюсь, что однажды ты и меня посчитаешь кем-то опасным или ненужным. Что я тебя нечаянно разозлю каким-то не тем словом, и ты так же, не задумываясь, убьешь меня.

Его лицо дернулось. Он отпустил меня и отошел. Немного подумав, он ответил:

– Это не так. Я убил отца не потому, что внезапно разозлился. Я шел сюда именно с этой целью.

– Это из-за обиды?

– Что?