Утраченная реликвия

С тревогой Алексий Соровский наблюдал за тем, как большевики решительно и жестко устанавливают свою власть в стране. Вожди революции с относились к Православной Церкви как к чему-то чуждому и вредоносному, называли религию «опиумом для народа», и твердо верили и убеждали других в том, что в светлом коммунистическом будущем «попам» делать нечего. Тем не менее именно новая советская власть восстановила институт патриаршества, упраздненный еще императором Петром I, и да так и не восстановленный последующими правителями монархической России. Вождь революции Ленин понимал, что диалог с верующими – а таких людей в России в то время было большинство – неизбежен, хотят ли этого большевики или нет. С другой стороны, часть священнослужителей, в том числе и вновь избранный патриарх Тихон, видели своей главной задачей – сохранение Церкви в условиях новой, безбожной власти!

Но сделать это было очень нелегко. Сразу же почти во всех городах декретом новой власти были закрыты Духовные семинарии и академии. Закрыли ее и в Лавре. Отец Серафим перебрался в московский Данилов монастырь, там еще долго продолжалась монастырская жизнь, работали богословские курсы.

В 1918 году в России вспыхнула Гражданская война, которая развела по разные стороны баррикад миллионы русских людей. «Белое» движение объединило всех тех, кому была дорога прежняя Россия, ее славная многовековая история, старый уклад жизни, все ее духовные ценности, главной из которых являлась православная вера. «Белым» при этом активно помогали экспедиционные корпуса Антанты, в которую вошли войска полутора десятка иностранных государств. Как потом выяснилось, зарубежные «спасители России» были не прочь, используя ситуацию, отрезать для себя лакомые куски от российского пирога! В армии же «красных» оказались миллионы обездоленных людей: рабочих, беднейших крестьян, солдат и матросов, которые устали от казавшейся им бессмысленной Первой Мировой войны. Среди них было много и верующих людей, которые поверили в то, что возможно построить рай на Земле, создать идеальное общество свободы, равенства, братства, где будет процветать принцип: «От каждого – по способностям, каждому – по потребностям».

В том противостоянии не было ни правых, ни виновных – у каждой стороны была своя правда, за которую они готовы были воевать до победного конца.

Протоирей Алексий смело выступал с церковного амвона против большевиков, которые после прихода к власти начали крушить и разорять храмы по всей стране… На Православную Церковь начались страшные гонения.

В 1921 году разрушенные гражданской войной быт и хозяйство России, а также крайне неблагоприятные погодные условия привели к небывалому голоду. Справедливости ради надо сказать, что этот роковой год оказался тяжелым не только для России. Во многих вполне благополучных странах, включая США, из-за неурожая погибли сотни тысяч людей, только об этом на Западе ныне очень не любят вспоминать. Молчат американские историки и о том, что только в годы Великой Депрессии в США от недоедания погибли 2 миллиона человек… А сколько раз страшные неурожаи случались в дореволюционной России, например, во время правления царя Бориса Годунова!

Особенно страшным в 1921 году стал голод в Поволжье. Православная Церковь сразу откликнулась на бедствие и основала Всероссийский Церковный Комитет помощи голодающим для сбора средств, в том числе ценного церковного, но еще не освященного имущества. Однако высший законодательный орган Советской Республики – Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК) запретил деятельность Комитета и принял декрет об изъятии из храмов всех драгоценных предметов, включая богослужебные сосуды. Патриарх Тихон в февральском воззвании 1922 года заявил, что Церковь не может позволить этого, ибо это «воспрещается канонами Церкви как святотатство».

Тем не менее, правительственные спецотряды приступили к насильственному изъятию из храмов всех ценностей, что вызвало массовые протесты. Во многих городах народ выступил в защиту храмов, забастовали рабочие заводов и железной дороги; кое-где доходило до открытого столкновения и кровопролития.

С тех пор минуло почти два десятка лет, а события весны 1922 года отчетливо всплыли в малейших подробностях. Серафим приехал тогда в Тверь проведать отца. Утром 26 марта 1922 года Успенский собор в Твери и городские монастыри были окружены цепью курсантов и красноармейцев. План изъятия ценностей был тщательно продуман. В монастырях работы по описанию и изъятию церковной утвари проходили спокойно. Казалось, ничто не предвещало событий, которые последовали, когда в главный храм Твери попытались войти члены комиссии. Вначале не заладилось с дверями – у настоятеля собора отца Алексия почему-то не оказалось ключей, замок открывали отмычкой. Однако дверь оказалась еще и запертой изнутри. Пришлось принести бревно и, раскачивая его на руках ломать кованные церковные врата.