Утраченное чудо

Каин неуверенно вышел, кое-как накинув пальто и, дрожа от холода, подошел к отвесной башенной стене. Какая же она холодная. Каин встал возле двери. Старый изогнутый сук был приколочен вместо обычной дверной ручки. Мальчик потянул его на себя, и кусок доски, простреленный в нескольких местах, легко поддался. Обрадованный мальчик нырнул в проем. По узкой металлической лестнице подниматься было скучно и потому утомительно. Но что делать, зодиакальный циферблат снаружи не откроешь…

Лестница кончилась. Каин толкнул деревянную дверь; сделав шаг, замер от страха…

Вы когда-нибудь видели льва? А, представьте себе, принявшего человеческий облик и надевшего лоснящуюся темно-синюю шинель с золотыми погонами? Этот лев сейчас самодовольно и хищно смотрел на стоящую в дверном проеме фигурку.

Каин от неожиданности вздрогнул, словно желая скинуть с себя что-то неприятное, липкое, и тут же почувствовал, что не касается пола.

– Садись, – бархатным голосом промурлыкал лев и, ткнув в полумраке ногой табурет, добавил, – нам предстоит разговор. Вот сюда.

– Я лучше постою, а вы с-с-с-садитесь, у вас могут затечь ноги.

– Садись, – повторил гость, еще сильнее растягивая речь.

Каин, не касаясь пола, как канатоходец приблизился к табурету, заставил себя ровно сесть и не двигаться, точно прилежный школьник. И тут, как ему показалось, он увидел позади льва еще тень… Тень человека – спокойного, торжествующего, знающего, что за все его волнения ему воздастся сторицей.

– Господин Орис, если вы хотите спросить, почему я так поздно…

– Уже не хочу, – резко, но звучно оборвал его одетый в шинель гость и нахмурился. Это был моложавый человек с крупными чертами лица и черными с проседью волосами, аккуратно зачесанными назад. Львом Каин стал называть его про себя с тех пор, как господин Орис сводил его в зоопарк, поскольку именно там мальчик неожиданно для себя открыл, что сидящий на пригорке лев смотрит на людей с точно таким же выражением, как и господин Орис.

– Я знаю, что ты шатаешься в пропитанных сыростью стенах святой Марты.

Каин закашлял.

– Хотя доктор запретил тебе это, – невозмутимо продолжал гость, сунув руки в блестящих черных перчатках из дорогой кожи в карманы шинели. – Даже говорить с тобой об этом бесполезно. Ты, вероятно ждешь, когда какой-нибудь обломок пробьет тебе голову. Но что ты делал на молодом рынке в окрестностях парка Марата? Это другой вопрос. Что ты там искал?

– Ничего.

Господин Орис стал расхаживать перед табуретом.

– Прекрасно, вот вся благодарность за то, что мы сжалились над тем, кто даже на человека-то не похож.

– Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты держался подальше от тех мест, где ошивается самый гнусный человеческий сброд! В таких местах нередко обменивают запрещенные законом рукописи и книги на законный хлеб ничего не ведающих граждан. А между тем мысли, заключенные в тех книгах, признаны опасными, совсем как те, что заставляли людей во времена чумы и голода возводить собор.

Каин поник.

– Возводить, не обращая внимания, на слезы собственных детей и голод. И что же мы видим: небывальщина, химеры, странные чудовища порталов и ниш. То, чего никогда не было на земле и быть не могло, но мастера-богомазы заставляли людей поверить в небывальщину, рассказывая о терзавших их страхах и несчастьях, виной которым были их собственные домыслы и неспособность прокормить свои семьи, не обманывая людей. И чего теперь стоит так называемая красота, которую создавали мастера прошлого, что не может ни утолить голода, ни защитить саму себя?

Каин молчал, стараясь не смотреть в лицо господину Орису.

– И ты смеешь бродить там, где собирается отрепье, лишенное паспортов, замышляющее, быть может, новые революции? Над тобой, мальчишка, сжалились, иного слова я не нахожу, тебя, найденыша, хотят научить жить среди порядочных людей.

Каин закрыл лицо рукой.

– Но порой мне кажется, что это бесполезно. Мы позаботились о тебе, хотя совершенно не знали, кто ты. И все труды наши прахом. Возможно, правы были те, кто утверждал, что чудовища вроде тебя совершенно безнадежны.

– Господин Орис, простите! – взмолился Каин. Он нередко думал, что когда-нибудь господин Орис запросто заставит его признать белое черным. В том, что гость в синей шинели способен так повлиять на кого угодно, мальчик не сомневался.

– Я слышу это не в первый раз. Но я надеюсь, что ты помаленьку начинаешь понимать, что благодаря нам у тебя есть крыша над головой, пища для ума и тела. Разве не я водил тебя на праздники в зоопарк?

– Да, да я хорошо помню, как вы водили меня в зоопарк – быстро откликнулся мальчик, – Хоть и был тогда неумелым птенцом, не знающим как дойти от Правильной до Марты. Мне было интересно, почему все дети так смотрят на меня, а звери приблизились к прутьям.

Господин Орис что-то пробормотал себе под нос. Он не любил, когда его подопечный начинал говорить о себе.

Тень ухмылялась.

«Я снова окажусь в зоопарке» – с горечью подумал Каин.

– Две недели домашнего ареста! – гордо и громко подытожил гость.