Утраченное искусство воспитания. Чему древние культуры могут научить современных родителей

Погодите! Разве наука не способна подсказать, как правильно воспитывать детей?

Узнав о своей беременности, я была вне себя от счастья. На седьмом небе. Серьезно. Мы с мужем пытались завести ребенка больше 6 лет. И с помощью новейших достижений медицины мы наконец увидели две розовые полоски на тесте на беременность.

Став на 8 месяцев старше (и на 20 кг тяжелее), я действительно считала, что готова стать мамой – лучшей на свете. Я только что вернулась из командировки в самый эпицентр вспышки лихорадки Эбола, во время которой ни разу не испытала ни страха, ни потрясения. Вряд ли быть родителем труднее, чем это, рассудила я. О изнеженное дитя лета, не познавшее тягот зимы!

К тому же у меня имелась беспроигрышная стратегия. Я собиралась решать любую связанную с воспитанием проблему так же, как и все остальные вопросы: с помощью науки. Младенец не спит? Тю! Найду исследование, предлагающее оптимальный выход. Малышка бьется в конвульсиях, как выброшенная на берег рыба? Нет причин для беспокойства. Наверняка психологи уже придумали простой способ останавливать истерики – и наверняка подкрепленный большим количеством высококачественных данных.

Так что прежде чем родилась Рози, я накупила кучу книг для родителей с обнадеживающими списками использованной литературы в конце. Наука будет моей спасительной благодатью. Или усыпляющей песней сирен?

Через 2 месяца материнства я внезапно начала сталкиваться с препятствиями – серьезными препятствиями. Грудное вскармливание оказалось практически невозможным. Нам с Рози потребовались титанические усилия, чтобы пережить первые 6 недель ее жизни. Уладив наконец этот вопрос, мы столкнулись с еще большей проблемой: сном. Я не могла заставить свою сладкую булочку спать. Она легко отрубалась у меня на груди, на коленях и даже на спине. Но стоило переложить ее в кроватку – берегись! Даже наша немецкая овчарка стала прятать голову под диван, чтобы спастись от шума.

Снова и снова от научно обоснованных стратегий было мало проку. Трудно поверить, знаю. Иногда предлагаемые методы работали неделю или даже месяц, но эффект всегда угасал, и мы снова оказывались вначале.

Так что я начала копаться в списках рекомендованной литературы, приведенных в купленных мною книгах. И сразу же в моем страдающем от недосыпа мозгу зазвенели тревожные колокола. Возможно, на прошлой неделе я и спала всего часов 20, но мой исследовательский разум еще не до конца стал киселем, и я смогла увидеть, что многие из этих научных работ по многим параметрам имели серьезные недоработки. Я начала критически относиться к их выводам и сомневаться, что эти стратегии жизнеспособны. Может ли наука на самом деле помочь стать лучшим родителем? Бесспорно, с помощью вакцин и антибиотиков она позволяет поддерживать хорошее физическое здоровье Рози. Но как насчет психического и эмоционального? Может ли наука научить без мучений уложить дочку спать? Или сделать так, чтобы она не бросалась едой за обедом? Или подсказать, как быть, если однажды утром вы просыпаетесь и видите, что ваш карапуз голышом несется по улице? Может ли наука точно сказать, как вырастить доброго, отзывчивого ребенка?

Я задала эти вопросы психологу Брайану Носеку из Университета Вирджинии. Он немного посмеялся, а затем сделал заявление, которое не забуду никогда: «Воспитание детей – одна из самых сложных для науки проблем. По сравнению с ней, запустить ракету на Марс – пара пустяков» (24). Родители просто слишком многого требуют от науки, когда хотят, чтобы она помогла справиться с истериками малышей или рассказала, как вырастить чутких детей, добавил он. Даже в XXI веке у ученых нет возможности ответить на такие сложные вопросы.

Брайан объяснил, что исследования в области воспитания детей, как правило, имеют один серьезный недостаток: они недостаточно убедительны. Именно так, кстати, я и чувствую себя в роли мамы – недостаточно убедительной. Я испытываю чрезмерную нагрузку и пытаюсь сделать больше, чем позволяет мой инструментарий. Многие психологические эксперименты находятся в таком же состоянии и делают слишком много выводов, имея слишком мало информации.

Чаще всего количества детей или семей, участвующих в экспериментах, недостаточно, чтобы понять, работает ли подход. Обычно это несколько десятков человек, но даже «большие» исследования учитывают всего несколько сотен, а не те тысячи и десятки тысяч, необходимые для реальных выводов. Если инструмент проверялся только на малой группе, трудно быть уверенными, что он хорошо работает в принципе или будет хорошо работать с другими детьми[19].

Такие данные выглядят нечеткими. Вот как выразился Брайан: «Это как если бы для изучения Галактики использовался слабенький телескоп» (25). И что там рассмотришь через такую немощную оптику? Объекты в небе будут смешиваться. Кольца Сатурна сольются с самой планетой. Некоторые лэны Юпитера исчезнут. Пояс астероидов покажется сплошной полосой. И как опишет исследователь полученные изображения и какие результаты опубликует? Но вот появляется более современный прибор – и… Вот незадача! Похоже, у Юпитера действительно есть лэны, а пояс астероидов больше напоминает скопление огромных камней. Первоначальное исследование совершенно ошибочно. И ученые полностью опровергают исходные выводы.

То же происходит и со многими разработками в области воспитания детей. Данные, подтверждающие рекомендацию, часто настолько расплывчаты, что, когда появляется другое – более убедительное – исследование, ученые не только отказываются от своих ранних советов, но и начинают выступать за противоположное.

Подобные кульбиты не только выводят из равновесия родителей, но и негативно сказываются на детях.

Так, например, случилось с аллергией на арахис. Еще в 2000 году Американская академия педиатрии посоветовала не давать малышам арахисовое масло, потому что несколько небольших исследований показали, что его употребление в раннем возрасте может увеличить риск развития аллергии на этот орех (26). Но в дальнейшем вопрос изучили более масштабно и глубоко (27). И новые убедительные работы показали прямо противоположное: употребление арахиса снижает возможность аллергии в будущем. Первоначальный совет оказался некорректным. И спустя 20 лет после его появления медицинское сообщество развернулось на 180° и теперь предлагает родителям вводить арахисовое масло в рацион ребенка уже с 4–6 месяцев (28).

По данным Национального института здоровья, с 1999 по 2010 год процент детей с аллергией на арахис увеличился с 0,4 % до 2 % (29). И этому росту, возможно, способствовала некорректная рекомендация ученых.

Даже если исследования достаточно убедительны и имеют сильную доказательную базу, они часто не информируют о самом главном: будет ли эта стратегия работать именно с нашими детьми. Если метод работает в лаборатории или на небольшой группе, это не означает, что он будет полезен конкретно вашему ребенку дома. В лучшем случае исследования показывают, что инструмент может сработать – но в среднем. То есть окажется удивительно полезным для четверти семей, совсем не пригодится другим, а жизни остальных способен навредить.

Поэтому Брайан рекомендует мамам и папам настороженно относиться к новым идеям, возникающим в результате научных изысканий, особенно если доказательства не очень убедительны, а размер выборки невелик (30). В то же время авторитетные лица и распространители мнений – педиатры, эксперты в области общественного здравоохранения, журналисты и писатели (типа вашей покорной слуги) – тоже должны быть поосмотрительнее в выборе идей для продвижения. Людям необходимо понимать шаткость и частность любого научного заключения. «В науке главное – скромность», – добавил Брайан.