Утраченное кафе «У Шиндлеров»

Справа от него сидит солдат помоложе, с невыразительным лицом: на нем трудно прочесть эмоции. Он скован – возможно, ему не слишком хочется фотографироваться, а может быть, ему просто страшно. За ними стоит третий солдат, с моноклем, небольшой круглой фляжкой шнапса в правой руке и сигарой – в левой. На каком-нибудь полковом обеде он смотрелся бы очень уместно. Все трое явно позируют. Наверняка из металлической фляжки был сделан не один глоток, чтобы подкрепить силы при подъеме.

Композиция снимка превосходна: Гуго с однополчанами образуют треугольник на фоне горных склонов, окутанных дымкой. И здесь у их ног лежит пес – наверное, тот же самый. Снимок напечатан в крупном размере и наклеен на паспарту. Я хотела бы разглядеть этикетку на фляге, потому что это, вполне возможно, ненавязчивая реклама продукции С. Шиндлера. Нарочно ли Гуго позировал на фотографии именно так, словно желая передать привет матери в Инсбрук?

Как бы я ни старалась, я не могу точно определить, где это снято. Я только знаю, что этот снимок, в поцарапанной рамке, у Курта был всегда с собой; где бы он ни жил, он ставил его на рабочий стол.

Третий снимок – студийный портрет Гуго по случаю получения награды; он явно очень доволен, на груди сияет новенькая медаль (см. илл. 8 на вкладке). Она называется «За храбрость» (Tapferkeitsmedaille), того же типа, которая была и у Эрвина, но я не могу сказать точно, бронзовая она, серебряная или золотая. Это не единственная награда Гуго. У меня есть еще его золотой крест «За заслуги». Он изготовлен из 18-каратного золота с красной и белой эмалью и украшен инициалами Франца Иосифа, который и учредил его за добросовестную службу стране и короне. Год учреждения – 1849 – был выбит на оборотной стороне креста.

На студийной фотографии форма у Гуго чистая, выглаженная, серебряные пуговицы посверкивают, на них видна цифра 1, указывающая номер полка. Заметнее всего оказывается серебряный эдельвейс на воротнике – символ его принадлежности к «защитникам отечества» (Landesschützen).

В крошечном полковом музее, расположенном в Инсбруке, я узнаю, что история полка начинается с тех времен, когда у Тироля возникло особое положение в части службы в армии, дарованное ему указом императора Максимилиана в 1511 году. Тирольцы дали обязательство выставлять за императора определенное количество людей на случай войны, а взамен получили особые привилегии, включая право на владение оружием и освобождение от службы за пределами Тироля. Кроме того, император согласился не вести в Тироле военных действий без согласия его жителей. Уступка была значительной и очень помогла формированию чувства независимости и единения у тирольских горцев.

Эти добровольные стрелковые объединения со временем превратились в «защитников отечества», а потом и во вторые в мире специализированные горнострелковые части; первыми считались итальянские «альпини». В 1917 году их переименовали в императорских стрелков (Kaiserschützen). Новобранцев интенсивно обучали скало– и ледолазанию, ходьбе на лыжах, спуску по канату, боевой тактике в горных условиях, передвижению по крутым склонам и ледникам, геологии и метеорологии. Одной из целей обучения было выявление молодых людей, способных к выполнению специальных и разведывательных операций в условиях высокогорья, а это требовало высокого уровня горной подготовки, выносливости и умения действовать самостоятельно. Не могу утверждать с уверенностью, но, по-моему, оба снимка Гуго были сделаны как раз тогда, когда он выполнял какое-нибудь особое задание.

На студийной фотографии Гуго, стоящий со сложенными руками, излучает спокойную уверенность. Он красив и прекрасно это понимает. Тонкая улыбка трогает его губы, он смотрит прямо на фотографа; вспышка отражается в зрачках. С этого снимка я считываю глубокое чувство гордости и ощущения себя частью страны. Именно этого горячо желали многие молодые евреи Габсбургской империи. Военные успехи Гуго – в реальности, скорее всего, весьма скромные – стали вершиной его достижений в области ассимиляции.

Этот снимок совершенно никак не вяжется с антисемитскими выпадами, с которыми его семья сталкивалась в Инсбруке, с малоприятными листовками, где их обвиняли в безродности, космополитизме, себялюбии и вероломстве. Он убедительно доказывает, что Гуго прежде всего отважный, патриотично настроенный подданный Австро-Венгрии, потом тиролец и только в последнюю очередь – еврей.

И вот, вооружившись этими тремя снимками, я начинаю розыски по части того, что австрийцы называли своим Южным фронтом. Я рассчитываю обнаружить, какую роль играл там Гуго и что выпало на долю ему и его товарищам, но для начала мне нужно понять, почему вообще все это происходило. Зачем Италии понадобилась эта горная война?