Утраченное кафе «У Шиндлеров»

Через сто лет обнаруживается достаточно материала, из которого я могу понять, как именно мой дед устоял в послевоенные годы. Полагаю, что на войну на Южном фонте он смотрел как на войну проигранную. Наверное, в декабре 1919 года он сочувствовал участникам голодных бунтов: все вспоминают его добрым и щедрым человеком, не скупившимся на благотворительность. Рост антисемитизма он, по-моему, предпочитал не замечать, ведь антисемитизм, как волна, то поднимался, то опускался, а значит, так будет и дальше.

А главное, Инсбрук был его родным домом. Где бы еще он мог прижиться? Он родился и вырос в Тироле, и не было никакой гарантии, что в другом месте ему будет лучше.

И наконец, Гуго осенила блестящая идея, которая должна была поместить его в самый центр местной жизни. Ему захотелось открыть шикарное новое кафе.

Часть третья

7 Яблочный штрудель

Инсбрук, лето 2018 года

И снова я в городском архиве: разыскиваю изображения одного инсбрукского заведения, которое создали мой родной дед Гуго и двоюродный дед Эрих. В поисковой строке браузера я печатаю: «Кафе “У Шиндлеров”». Сорок ссылок. Я удивляюсь изобилию картинок и следующий час провожу, старательно открывая одну за другой. Кое-какие знакомы мне по отцовским фотоальбомам, но многие я вижу впервые.

Мое внимание привлекает самая старая фотография, чем-то похожая на кадр из кинофильма (см. илл. 9 на вкладке). По середине залитой солнцем улицы, непринужденно разговаривая, с газетами в руках, неторопливо идут люди. Между ними петляет велосипедист: пока еще для этого транспорта не изобрели дорожных знаков. Извозчики со своими экипажами устроились напротив кафе и ждут пассажиров. Единственный автомобиль стоит у соседней с кафе гостиницей «Мария-Терезия»; он явно поджидает богатого гостя, потому что такой транспорт еще очень редок на улицах Инсбрука.

Вверху справа виднеется красивый симметричный конус горы Патшеркофель. На большинстве фотографий, снятых с другого ракурса, надо всем нависает суровая Нордкетте, видная с противоположного конца Мария-Терезиен-штрассе.

Вспоминается, как в детстве мы ели из посуды, сохранившейся после кафе «У Шиндлеров»: то были солидные кремово-белые тарелки, чашки и блюдца, обведенные полосой из красной, желтой и снова красной линий, с остроклювым орлом и большой буквой S посередине. Мы бережно моем и сушим их, потому что известно: они очень дороги моему отцу и много для него значат. Как мы ни стараемся, с годами разбивается то одно, то другое. Иногда это дело моих рук, и каждый раз я чувствую себя виноватой.

Воспоминания, воплощенные в керамике, подталкивают Курта рассказывать нам о кафе. Подробности уже плохо помнятся, но мысль о каком-то потерянном сокровище крепко засела у меня в голове. Я начинаю понимать, что призрак этого места преследует отца, что тарелки и чашки напоминают ему о том, чего у него больше нет, и о том, что он занимал важное положение, которого у него тоже больше нет.

Глядя на эти старые фотографии кафе «У Шиндлеров», я представляю себе, как Эрих и Гуго говорят о кафе со своей матерью. Что она об этом думала? София оставалась партнером в бизнесе С. Шиндлера и сохраняла над ним определенное влияние. Наверное, она осторожничала. Возможно, она сомневалась, мудро ли вступать в соревнование с уже существовавшей тогда оптовой торговлей, потому что тогда получалось бы, что ликеры и шнапс С. Шиндлера продаются прямо в зале. Впрочем, замысел Гуго и Эриха был куда грандиознее.

Они решили открывать не таверну и не кабачок, а кофейню в венском стиле и продавать в ней еще и выпечку. Тогда в Инсбруке было всего одно такое заведение: достопочтенное Café Central, основанное в 1877 году. Гуго с Эрихом хотели чего-то похожего, но более оживленного: с музыкой, танцами, даже биллиардом и картами.

Идея заключалась не только в том, чтобы открыть очередное увеселительное заведение, она была не просто новым словом в области развлечений; нет, в ней присутствовала своеобразная дерзость. Общее экономическое положение страны оставляло желать лучшего, в начале 1920-х годов Австрия находилась при последнем издыхании. В 1922 году молодая республика вынуждена была обратиться за помощью в столь же молодую международную организацию, Лигу Наций, чтобы взять под контроль инфляцию, которая раскручивалась как пружина. Лига согласилась, но с условием, что в плане реконструкции экономики будет предусмотрена не только новая денежная единица, австрийский шиллинг, но и целый набор жестких мер, объявленных необходимыми для стабилизации экономики.

У них оказались очень неприятные побочные эффекты в виде высокой безработицы и раздоров в обществе и политической сфере. Только во второй половине десятилетия Австрия начала восстанавливаться, и этому помогали туристы, привлеченные в Тироль красотой гор и озер.