Утраченное Просвещение: Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана

Поворотным моментом стало сражение в степной долине реки Талас, к юго-востоку от старого торгового города Тараз (сейчас Талас, на границе Казахстана и Кыргызстана). Здесь в июле 750 года китайское войско потерпело сокрушительное поражение от сил, возглавляемых одним из военачальников Абу Муслима – Зиядом ибн Салихом. Но хотя это вынудило императора Тан отказаться от помощи центральноазиатским городам, правители которых снова обратились к нему, борьба еще не была окончена. Фактически угроза со стороны Китая существовала до 754 года, когда на северо-восточной границе страны началось массовое восстание. Предводитель китайского войска Ань Лушань, возглавлявший это восстание, был сыном согдийского наемника (его китайское имя означает «бухарский») и тюрчанки. Потери от этого восстания оказались ужасающими – погибло до 35 миллионов человек. Один из современных исследователей утверждает, что это было величайшее кровопролитие в истории[371]. Каким бы ни был истинный масштаб восстания Ань Лушаня, оно вынудило императора спешно отозвать все свое войско из Центральной Азии, тем самым обеспечив окончательную победу силам Абу Муслима.

Кто победил?

Поражение Китая в долине Таласа обычно рассматривается как победа арабов и мусульман. Что в общем верно, но эта победа была также и центральноазиатским триумфом. В конце концов, арабские войска к тому времени состояли в основном из жителей Центральной Азии иранского и тюркского происхождения. Правда, военачальник Зияд ибн Салих был арабом, но Абу Муслим – местным. Он стал следовать интересам этого региона, которые оказались противоположны интересам его первоначальных арабских «покровителей». Лишь некоторые воины, за исключением арабов, были мусульманами, поскольку процесс перехода к исламу в Большой Центральной Азии проходил очень медленно. Даже два века спустя мусульмане составляли всего 0/9 части от населения региона[372]. Принимая это во внимание, можно предположить, что стимулом для большинства воинов, сражавшихся в Таласской долине (которые как будто бы были арабами и мусульманами), было желание очистить регион от иностранных войск, а не джихад. Если бы целью было только завоевание во имя ислама или арабского правления, Абу Муслим, несомненно, воспользовался бы преимуществом победы и двинулся бы на восток, в тюркский Синьцзян. Но он этого не сделал, а повернул назад, даже не подчинив себе Ферганскую долину или обширный регион Семиречья – все они как на ладони лежали перед ним.

Эволюция идеологии Абу Муслима после таласского сражения является убедительным доказательством того, что он сменил свою изначальную верность Дамаску на защиту интересов Центральной Азии, в процессе чего перенял множество взглядов, неприемлемых для большинства правоверных мусульман. Конечно, войско Абу Муслима продвигалось под знаменем Аббасидов, религиозной целью которых было вверить халифат абсолютно законной династии. Но все больше и больше Абу Муслим брал на себя роль проповедника формирующейся шиитской идеологии. Более того, он был благосклонен ко многим местным верованиям, появившимся на основе буддизма и других религий. Это неудивительно, поскольку с момента своего прибытия в Хорасан Абу Муслим был как торнадо, затягивающее все культурные силы в свою воронку, поглощая их и в итоге становясь мощнее.

Многим его современникам казалось, что этот харизматичный и кажущийся несокрушимым правитель двигался к тому, чтобы перенять восточную точку зрения о том, что он сам был воплощенным божеством[373]. Без сомнения, Абу Муслим вел себя как независимый властелин, хозяин Центральной Азии и большей части Ирана. Во дворце, который он построил для себя в Мерве, трон располагался в центре зала с четырьмя куполами. Это символизировало, что он правил всеми сторонами света[374]. Само собой, это вызывало серьезную озабоченность среди его теперь уже торжествующих аббасидских покровителей в Ираке.

В 753 году Аббасиды назначили халифом своего человека, Мансура, который был явно настроен на одно – сокрушить всех противников и неверующих. В попытке лишить правителя Центральной Азии его политической поддержки он назначил Абу Муслима наместником в Сирии. Абу Муслим знал, что петля на его шее затягивается все туже, и написал самоуничижительное письмо, в котором отрицал большую часть своих «еретических» взглядов на веру[375]. Это не удовлетворило Мансура. Известие о том, что новый халиф убил Абу Муслима, быстро дошло до Хорасана и распространилось по всей остальной Центральной Азии. Но дело Абу Муслима непредсказуемо пережило его самого. В течение 29 лет в регионе ощущались последствия его правления. На самом деле ранние аббасидские годы – эпоха, когда культура процветала в Багдаде, стали также периодом, когда большая часть Центральной Азии «попала под чары» ряда мнимых освободителей.