Утраченный трон

— Будет в порядке, — ответила девушка, — если Краер научится не спускать пальцы с пряжек!

Латник с упреком посмотрел на друга. Квартирмейстер ухмыльнулся, развел руки в жесте оскорбленной невинности и вопросил в пространство:

— Разве моя вина, что все это на нее не годится? Серебряное Древо не ожидали, что их дочери станут надевать доспехи, а сыновья у них все были крупными и мясистыми.

— Не надо смотреть на меня, произнося эти слова, — проворчал Хоукрил. — Мне тоже тут все не по размеру. Хорошо хоть эти латы годятся.

Банда Четырех вступила в бой по крайней мере с шестью непрошеными гостями в темных и пыльных залах Дома Безмолвия и прикончила пятерых. Шестой убежал слишком быстро и слишком далеко, и его невозможно было преследовать. Еще они слышали, как другие крались по дальним комнатам. Брошенный нож распорол правую руку Эмбры от запястья до локтя. В следующей комнате она еле смогла уберечь свое горло от удара меча, подставив под клинок вместо шеи грудь. После этого Хоукрил решительно увлек волшебницу по запутанной череде темных переходов — в одном из них стоял странный запах, и им пришлось перебираться через массивную каменную плиту, из-под которой растекалась лужа темной крови, — в некое подобие арсенала, о котором знал Сараспер, чтобы надеть на нее доспехи, пока не случилось чего похуже.

— Сейчас мы деремся не с пьяными и сонными головорезами на постоялом дворе, — ворчал латник, ухватив Эмбру за бедра и поворачивая ее, словно куклу. — Любой, кто набросится на нас здесь, будет искусным воином, или отчаявшимся человеком, или… и тем и другим.

— Твои слова очень вдохновляют, — хладнокровно произнес Краер, хватая один за другим кинжалы Серебряного Древа и размещая их полуистлевшие кожаные ножны в разных местах на своем теле.

Когда Эмбра крикнула ему, чтобы он оставил ей хотя бы часть наследства предков, он ласково улыбнулся ей со своего высокого насеста на шкафу и начал доставать из потайных мест в одежде маленькие предметы и небрежно бросать их сверху, метясь в верхний карман нагрудника, уже зашнурованного на ней Хоукрилом. То были новые статуэтки, шкатулки, солонки, светящиеся пробки от графинов и тому подобное — и все они падали на ее грудь и с дребезжанием скатывались в разные неудобные щели только что надетых доспехов.

Сердитые возгласы Эмбры почти заглушили фырканье и совершенно невинное хихиканье Хоукрила и Сараспера, которые не могли удержаться, глядя на лицо наследницы Серебряного Древа во время ленивого обстрела Краера. Доспехи были тяжелыми и жаркими, хотя Эмбра и настояла на том, чтобы не надевать половину мягких подкладок, которые Хоукрил считал необходимыми. Он мрачно предостерегал ее, что края металла поранят кожу при движении или во время удара по пластинам, но большая часть подкладки расползлась, несмотря на зачарованность доспехов, а то, что осталось, превратилось в обрывки. Поэтому теперь Эмбра была заключена в слишком свободную оболочку из лат, и не было большой уверенности, что эти доспехи уберегут ее от гибели. Охотники за Дваерами, кажется, особенно любили метать кинжалы.

Хоукрил тоже выбрал себе новые доспехи и радовался им, как мальчишка подаренным игрушкам. Эмбра вздохнула: возможно, он в душе и есть всего лишь мальчишка.

— А что, если мне придется в спешке творить заклинания? — спросила она. — Все это будет мне мешать, и…

Краер взглянул на нее.

— Сараспер предупреждал меня об этом, — сказал он, махнув рукой в сторону мохнатой, грозной туши длиннозуба. — Не делай этого. Просто не делай. Огонь и молния отскочат обратно к латам и ранят тебя, как и того, в кого ты их будешь метать. Остальное… только в случае крайней необходимости.

Эмбра снова вздохнула.

— Это не так… мудро, как казалось. Ничего себе королевские герои.

— Сдается мне, — вдруг проворчал Хоукрил и повернулся к ним, — что у короля не так много верных людей в Аглирте, чтобы он мог выбирать. Но мы согласились… и теперь мы, я и Краер, в гораздо лучшем положении, чем тогда, когда бродили по берегам Серебряной, смотрели на холодный поток и гадали, как исхитриться и стянуть одно из твоих платьев.

Эмбра улыбнулась ему.

— В ту ночь вы добыли мне свободу, а потом спасли мне жизнь, вопреки всем усилиям отцовской Темной тройки.

Она надела шлем без забрала, поддавшись уговорам латника, и сделала на пробу несколько шагов, бросая взгляды направо и налево. Потом обернулась к мужчинам подбоченясь.

— Когда все это закончится, — тихо сказала она, — вы можете забрать все те платья, до единого.

— А ты будешь ходить голышом? — спросил Краер, в надежде, что она не дотянется до него латной рукавицей.

— Милостивые государи, — сладким голосом спросила Владычица Самоцветов у латника и длиннозуба, — так ли уж необходим в наших рядах некий коротконогий и чересчур хитрый вор? А если необходим, то нельзя ли, чтобы он, э… получил в бою легкую рану?

— Это можно! — рявкнул незнакомый голос из темного конца туннеля, и тут же лязгнул затвор арбалета.