Утреннее сияние

– Милая, мы можем планировать, хотеть и надеяться сколько угодно, но такие вещи происходят сами собой и вовсе не по нашему желанию, – сказала она. – Помнишь, как у меня появилась ты?

Мать родила меня, когда ей было всего семнадцать. Я так и не узнала, кто был моим отцом. Было известно только, что он служил военным моряком, вышел в отставку незадолго до того, как они встретились, и вскоре погиб в море. Она никогда не упоминала, успели ли они пожениться, а я и не спрашивала. Да это и не имело ни малейшего значения. Мать любила его столь самозабвенно, что ни один мужчина не смог вытеснить его из ее сердца. Думаю, я бы тоже любила его. Я создала себе образ отца, которого никогда не знала, – с доброй улыбкой, широкими плечами и сильными руками. И когда смотрела в воду, то всегда вспоминала его.

Я должна была бы возненавидеть море за то, что его волны отняли у меня отца. Но этого не случилось. Морские воды зачаровывали меня, и я постоянно слышала их неясный зов. Каждый день после школы я выбирала домой самый длинный путь, чтобы с вершины холма полюбоваться заливом Пьюджет-Саунд. Я наблюдала, как чайки пролетают над головой, ныряя вниз и издавая громкие крики, словно дразнили меня и призывали последовать за ними. Иногда я выбирала какое-нибудь местечко на холме за милю от моего дома и сидела, глядя на пенные волны, разбивающиеся о берег, представляя себе, каково это – плыть по морю далеко за горизонт. Мать обычно говорила, что я дитя воды, хотя никогда не произносила этих слов в присутствии других. Она не доверяла водной стихии, считая ее опасной для нас обеих. Запрещала мне учиться плавать. Тем не менее она мирилась с моей любовью к этому побережью – пока я держалась подальше от воды.

– Ты права, – сказала я, и мои слова потонули в гуле гудка проплывающего мимо судна.

– Надеюсь, ты не плаваешь на каноэ одна? – спросила мать.

Несмотря на то что она боготворит Декса всеми фибрами своей души, ей категорически не нравится, что он живет в плавучем домике. Она просто отказывается признавать, что единственной причиной того, что я до сих пор не умею плавать, является ее собственная боязнь воды. Когда мы только поженились, она умоляла Декса переехать в его дом в районе Квин-Энн Хилл. Но он к тому времени сдал его в аренду, и к тому же если Декс принимает решение, никакая сила в мире не может заставить изменить его.

– Я же всегда надеваю спасательный жилет, если отправляюсь куда-либо на лодке, мама, – заявила я. – И не надо обо мне беспокоиться, ты же знаешь.

– Ну, мать должна беспокоиться о собственном ребенке – это ее обязанность.

Я отдернула штору на окне гостиной и увидела, что на задней палубе, оперев подбородок на руку, сидит Джимми, увлеченный чтением комикса. Интересно, наверное, Наоми уже ищет его. Я подумала: неужели она любит своего ребенка так же сильно, как моя мама любит меня? И быстро задернула штору, чтобы Джимми не успел меня заметить.

* * *

Я завернула четыре рулета с корицей в вощеную бумагу и сунула их в рюкзачок. Потом села в каноэ и направилась к домику Колина. Он занимался яхтой, стоя спиной ко мне, но поднял голову, когда услышал звук причаливающего каноэ.

– О, привет, – с улыбкой произнес он, вытирая капельки пота со лба.

– Привет, – ответила я, протягивая ему рулеты с корицей. – Я просто выполняю свое обещание.

Он подошел ко мне, взял пакет в руки и развернул один из сверточков.

– Рулет с корицей?

– Он самый, – с улыбкой ответила я, протягивая руку за веслом. – Ну, мне, пожалуй, пора. Надеюсь, рулетики вам понравятся.

– Подождите, – сказал он. – Не хотите задержаться? Хотя бы ненадолго?

Я с опаской оглянулась, даже не знаю почему. Декса в тот момент дома не было. И какое мне дело, что подумает по этому поводу Наоми или другие обитатели причала?

– Хорошо, – наконец решилась я. – Пожалуй, не откажусь.

Я привязала каноэ к столбику у причала, и Колин подал мне руку, помогая выбраться. Он указал на свою яхту.

– Посидите в ней рядом со мной.

Я изумленно открыла глаза.

– Вы разрешаете?

Он кивнул.

– Я просто хочу ею похвастаться.

Я забралась в яхту вслед за Колином и села рядом с ним на деревянную скамейку.

– Ей предстоит дальний путь, – произнес он задумчиво. – Но, думаю, она с этим справится.

– Вы отлично поработали, – сказала я, поглаживая гладко отполированные поручни.

Он откусил кусочек рулета, а я подумала о том, сколько времени ему понадобится, чтобы закончить работу. Еще месяц? Год?

– Она будет готова к концу лета, – произнес он, словно читая мои мысли.

Тут я поняла, каким же одиноким станет этот причал без Колина, без его яхты, размеренно покачивающейся на воде.

– Полагаю, вы после этого уедете? – спросила я, отводя взгляд.

– Да, – ответил он. – Я отведу ее в Сан-Франциско. Мой заказчик примет ее там.

– А вам разве не грустно с ней расставаться? – спросила я, восхищаясь деревянными деталями носовой части, где доски были подогнаны столь плотно, что щелей между ними почти не было заметно. – Это, наверное, все равно что отдать своего ребенка приемным родителям.