Утренние колокола. Роман-хроника

Этим Фридрих-Вильгельм IV еще более возвышался над монархами Европы – он был единственным из них и королем и поэтом.

27 февраля 1842 года Гервег поместил в «Рейнской газете» страстные строки, которые так и назвал: «Фердинанду Фрейлиграту».

Наш век прогнил насквозь. Наш век смертельно болен.
К постели собрались наследники толпой.
Так пусть же век умрет! Народ, что обездолен,
Пусть партия ведет железною рукой!

Сам Фрейлиграт, более всего уважающий собственную самостоятельность, согласился, что стихи эти прекрасны.

Скоро те строки Гервега стали называть «Партия», и, наверно, это была первая в Германии партийная поэзия.

Фрейлиграт, получив пенсию, впервые зажил без страха за будущий день, переехал в живописное местечко Сен Гоар, подружился с другим королевским пенсионером, поющим о прелестях королевских милостей.

Уж тут-то Гервег поддел его окончательно.

После стихотворения «Дуэт пенсионеров» и над Фрейлигратом и над другом его потешались все, кто были близки к литературе и политике.

1842 год принес Гервегу удачу.

Прежде он был беден. Теперь в него влюбилась дочь берлинского фабриканта и придворного поставщика девица Эмма Зигмунд. Она прочитала его стихи и стала писать ему письмо за письмом. Она предлагала Гервегу свою жизнь и свое состояние.

– Хорошо ненавидеть деньги, когда тебе не на что завтра пить утренний кофе, – говорил Гервег новому своему дрезденскому знакомому Бакунину. – Но еще лучше презирать их, имея полный карман.

Михаил Бакунин, этот отчаянный русский, который уже подумывал, а не остаться ли ему за границей навсегда, поддерживал все начинания Гервега. Он шел даже дальше.

– Вот вы, Гервег, вы говорите, что если бы король был хорош, то и вы бы пошли за ним…

– И пошел бы, – подтверждал Гервег.

– Какой же вы тогда революционер, Георг, если верите в сказку о добром короле. Добрых правителей не бывает. Скоро, очень скоро все народы Европы поймут это и сметут свои правительства. Да-да, Гервег, я надеюсь, что волна разрушений докатится и до России. И будет уничтожено все, что сковывает, все будет разрушено. Вчера, Георг, меня озарила удивительная и прекрасная мысль. Сейчас я прочту вам ее из рукописи. – Бакунин доставал крупно исписанные листки и читал: – «Страсть разрушения – творческая страсть…» Я так и написал это в статье для Руге, – объяснил он.

Сорокалетний издатель Руге радовался дружбе двух смелых молодых людей.

В Дрездене Гервег поселился на квартире у Бакунина. Вместе с Бакуниным жил в это время другой русский – молодой беллетрист, высокий, с красивым крупным лицом добродушного помещика, Тургенев Иван Сергеевич.

Руге видел их издалека на улице – трех высоких, увлеченно спорящих о чем-то, и таких разных.

Скоро Гервег решился, и Эмма Зигмунд стала его невестой. Гервег познакомил ее и со своим другом.

– Она прекрасна, Гервег! – восторженно говорил Бакунин. – Она прекрасна своей преданностью. Я уверен, она будет вашей тенью, вашим верным защитником от житейских невзгод и вашей звездой.

Через несколько месяцев должна была состояться свадьба, и Гервег просил Бакунина быть шафером на этой свадьбе.

А пока Гервег собирался основать новый журнал «Немецкий вестник из Швейцарии».

– Я хочу дать убежище мятежным душам против немецкой цензуры, – объяснял он Руге и Бакунину.

Он решил объехать Германию и собрать сотрудников.

В Кельне он сразу зашел в «Рейнскую газету».

Вечером Маркс, другие редакторы собрались в редакционной комнате за пивом и небогатыми закусками. Говорили о свободе, о том, что надо сделать для ее победы, Гервег читал им стихи. И Маркс поверил в него.

Потом Гервег объехал Веймар, Лейпциг, Иену. Его встречали как триумфатора. Наконец вместе с Руге он прибыл в Берлин, к «Свободным». Они навестили братьев Бауэров в погребке Вальбурга и остались встречей недовольны.

«Когда мы вошли, – писал Руге Марксу, – оба Бауэра были в невменяемом состоянии… Нам стало так неприятно… что вскоре мы удалились».

– Гервег, вы поступайте как сочтете нужным, а я со «Свободными» порываю, – сказал Руге наутро после встречи. – Говорят, что прежде, когда они собирались у Гиппеля, с ними еще можно было говорить о чем-то серьезном. Теперь же это удивительно легкомысленные и заносчивые люди.

– Я согласен с вами. Я даже больше скажу: вчера вечером я написал об этом Марксу и попросил напечатать о «Свободных» в «Рейнской газете».

– Так ведь и я тоже написал Марксу вчера вечером! – удивился Руге. – Представляю, что он подумает. Ведь он уже давно предостерегал меня против их смехотворных утверждений.

•

– Будете в Берлине, навестите придворного врача доктора Шенлейна, – советовал Бакунин Гервегу. – Это довольно порядочный человек, мы с сестрой часто пользовались его услугами.

Гервег навестил Шенлейна, а на следующий день придворный врач прислал ему срочную записку: сам король заинтересовался Железным жаворонком и готов побеседовать с ним.