Утренний ветер

«Письмо получил. Я все торчу в сожженном лесном домике под Салатином. За меня не бойся. Я осторожен. Все у меня в порядке. Фронт приближается. Мечтаю о встрече. Пошли, как и в прошлый раз, следующие сведения: сколько прибыло новых частей, какое у них вооружение и сколько, это армейские части или СС? Скажи, чтобы нам достали оттиски печати комендатуры. Будь осторожна. Все мои мысли и чувства всегда с тобой. Целую. Владо».

Она вздыхает и поворачивается лицом к окну. Зеленые глаза ее блестят в алмазных лучах. Сегодня она получила весточку. Радостно у нее на душе, радостно и за окном: блестит на солнце снег в саду на кустах, только на дорожках проглядывает земля. Капает с сосулек, свисающих с крыши. Пролетают синицы, которые своим свистом как бы призывают весну.

«Как радостно жить, — думает Ела и смотрит прищуренными глазами на солнце. — Может быть, Владо тоже подставляет лицо ультрафиолетовым лучам и сверкающему снегу. А свитер? Греет ли его красный свитер?» Его связала для Владо мама Мароша. Ела долго смотрела, как быстро набирали петли ее мозолистые, натруженные руки. А Марош тогда сидел на столике на кухне и подтрунивал над Владо: «Когда получите диплом, молодой человек? Наверно, станете адвокатом? Беднота, она глупая, так что ты сможешь хорошо заработать». Владо улыбнулся: «Знаешь, адвокатом я не буду, да и паном никогда не стану». Марош только махнул рукой: «Все вы одного поля ягоды: только дай вам перо в руки вместо косы, как вы станете пана́ми, а в поле и на фабрике работать будем мы».

«Ведь все мы так недалеко друг от друга, — думает Ела, — а кажется, что живем в разных частях света». А может быть, и еще дальше — на разных планетах. В конце концов на пароходе можно приплыть из одной части света в другую, а вот ей к Владо попасть невозможно.

Такова жизнь… За стеной слышны шаги. Взор Елы за окном привлекает запорошенный снегом цементный отлив: однажды Владо писал о хорошем цементном подвале, напоминающем дот. Слышны равномерные глухие звуки, издаваемые тяжелыми солдатскими сапогами с железными подковками. Хмурое, серое лицо часового выныривает из-за угла забора через каждые сорок секунд, поворачивается, как глобус, и снова раздаются шаги. Размеренные, аккуратные, злящие. Они охраняют немецкого майора, который живет в их доме и сейчас куда-то звонит из соседней комнаты. Эти шаги убивают Елу.

Солнечный мартовский день. Ела смотрит на записку. Приближается фронт, война скоро кончится. Она должна бы ликовать от радости, но комнату наполняет непонятное беспокойство. Вдруг ее охватывает страх. Завтрашний день представляется ей, как хождение по краю пропасти в беззвездную ночь. Она садится на кровати, завертывается в одеяло и прикладывает ко лбу холодный компресс. Холод уменьшает жгучее чувство беспокойства, по сосудам он проникает глубоко под кожу, достигает коры головного мозга, ослабляет боль.

«Что со мной, что со мной происходит? — спрашивает себя Ела. — Откуда без причины, без малейшей причины такое волнение?.. Где сейчас Бриксель, что он делает? Нет, с Владо ничего не случится, все должно завершиться хорошо. Война закончится, и нам будет принадлежать весь мир».

Снова слышны шаги, мерзкие, свинцовые шаги, вселяющие тоску и тревогу. И девушка чувствует себя, как в тюрьме, в атмосфере полной неожиданности. А ведь нервы — они не железные.

3

Владо смотрит на ручные часы. Они продолжают идти.

Когда поднесешь их к уху, они тикают, как сердце птички. Потом они снова прячутся под рукавом красного свитера. Странно, почему он взял в горы этот свитер? Его он, Владо, надел тогда, когда впервые был наедине с Елой. И тогда был ясный, солнечный день. Он помнит его до деталей, как будто это было вчера, а не год назад.

Они едут на лыжах с горы. Ветер свистит в ушах. Летит стайка куропаток. Владо приседает и мгновенно останавливается. Ела пытается подражать ему и падает, но быстро встает, отряхивается. Горная речка шумит подо льдом. Рекс увяз по брюхо в снегу. У него черный намордник, из щелок которого проглядывает розовый язык.

Владо подъезжает к Еле, очищает от снега ее рукав. Смотрит на каштановые волосы, в которых искрятся звездочки снега. Овчарка мгновенно подлетает к ним и пытается схватить Владо за перчатку.

— Рекс, ты что? Ревнуешь?

Владо замечает тонкие пальцы девушки, лежащие на голове Рекса, и дотрагивается до них.

— Холодные, — говорит он и трет их своими ладонями. — Давай левую. Так. Она более теплая. Чему верить? Поговорке или биологии?

— Что ты имеешь в виду?

— Руки холодные, сердце горячее.

— Не знаю, — краснеет Ела и снимает крепления. — Отдохнем.