Утренний Всадник

Ни Озвень, ни Байан-А-Тан никогда не видели Держимира таким – обессиленным и изнемогающим от нестерпимой ненависти. Умный Дозор раньше других понял, что это – всерьез и навсегда. Бережно, но решительно он взял Звенилу за плечо и подтолкнул к ее коню. Она вцепилась в его руку и уперлась ногами в снег. Ее взгляд, устремленный на сгорбленную спину Держимира и разметавшиеся волосы, был совсем безумным.

– Ты не можешь! – коротко выкрикнула она. – Ты не можешь! Я столько сделала для тебя! Столько лет…

Держимир глухо застонал, зажал ладонями уши и ударился лбом о кору дерева. Дозор более решительно толкнул Звенилу к краю поляны. Даже спина и затылок Держимира выражали такое напряжение, что затянутое расставание могло стоить ему рассудка.

– Я приворожила твою удачу! – взвизгнула Звенила, пытаясь обернуться к князю, но Дозор и еще пара отроков тащили ее прочь. – Ты сам не знаешь ее! Злая судьба – зверь, ее надо кормить! Иначе она сожрет тебя самого! Она сожрет тебя! Только я могу тебе помочь! Только я могу кормить этого зверя!

Дозор переложил в ее седельные сумки кое-каких припасов из своих, отроки подняли чародейку на коня, а она все кричала, словно не могла остановиться:

– В каждом человеке сидят зверь и свет! Свет светлее, а зверь сильнее! Всегда победит зверь! Ты не хочешь его знать – но он знает тебя! От него не избавишься! Его не прогонишь! Он сожрет тебя! Сожрет!

Дозор, раздосадованный ее криками, сильно хлопнул коня по боку, и тот шарахнулся по натоптанной тропе в лес. Кто-то из отроков свистнул ему вслед, конь скакнул еще раз. Отроки засвистели, загремели мечами о щиты, словно прогоняли прочь нечисть, и железный звон заглушил последние крики чародейки.

Конь исчез за деревьями, затих пронзительный голос, но слова еще висели над заснеженной поляной. В душе каждого они оставили свой темный след. Звенила обращалась к Держимиру, но каждый с тревогой прислушивался к собственной душе, выискивая зверя. Страшного зверя, злобного, жадного, себялюбивого – того, кто тянет дух человеческий в мрачный Нижний Мир. Не хотелось верить в то, что он окажется сильнее Сварожьих искр света, но каждый знал: что тяжелее, то и перетянет.

Наконец Держимир оторвался от ствола и повернулся. Звенила исчезла, он старался забыть о ней, как будто ее никогда и не было. Она пропала с глаз, Держимир хотел верить, что никогда больше не увидит ее, и ему уже стало легче дышать. Взгляд его упал на нечаянную добычу – Смеяну.

Смеяна стояла на том же месте, по колено в снегу, но ожесточение с ее лица пропало, остались только волнение и любопытство, смешанное с настороженностью. Она наблюдала жгучую развязку многолетнего сосуществования Держимира и чародейки и даже забыла о себе и своей нерешенной участи. Она дрожала от волнения, ей было жутко, хотелось кричать, что это неправда, что свет в человеке не слабее зверя, особенно если сам человек не хочет быть этим жадным и прожорливым зверем. И она уже сомневалась, что правильно поступила, не дав Держимиру задушить Звенилу. Может быть, чародейка и была его злой судьбой, если потакала его вражде и мстительности. Но что она будет делать без него? Куда пойдет? А как ему жить без нее? Она – его судьба, а разве судьбу можно прогнать? С чем тогда останешься?

И в глазах Смеяны, встретивших взгляд Держимира, был этот живой вопрос. А у него уже не было сил ни на гнев, ни даже на удивление – ни на что. Он чувствовал себя умершим и глядел на земной мир и на эту заснеженную поляну как бы с того света, из мира покоя и равнодушной тишины. Светлый Ирий представлялся ему сейчас именно так – как покой и равнодушная тишина.

– Так это ты во всем виновата? – равнодушно спросил он у Смеяны. – У людей судьба хоть и злая, да все же одна! А у меня две! Ох, Перуне-Громоверже, зачем я на свет таким уродился?

Князь глубоко вздохнул и свесил голову на грудь. Смеяне стало жаль его: он был настолько слаб и опустошен, что его нельзя было ни осуждать, ни бояться, а можно было только жалеть.

– Ты бы сел, брате.

К Держимиру подошел Байан-А-Тан, по-хозяйски завел его руку к себе за шею и повел к бревну, оставшемуся здесь с прошлой стоянки. Отроки поспешно скинули снег с толстого ствола, и Баян усадил Держимира. Смеяна медленно и осторожно приблизилась и встала в трех шагах.

– А вот и неправда! – почти спокойно, с легким вызовом ответила она, чувствуя себя гораздо сильнее этого несчастного человека. – Не брани свою судьбу никогда. Ты ее не знаешь. Если сам решишь, что она злая, – получишь злую. А будешь добрую искать – найдешь.

– Чужая добрая – мне и есть злая, – вяло ответил Держимир, водя по лбу рукавом. – Вот как ты.

– Нет, брате! – возразил немного повеселевший Баян. – Удача – как меч, в умелых руках врага зарубит, в неумелых – тебя самого. Кто удачу поймал, тот и владеет. А тебе не надо – мне отдай.

Он весело обнял Смеяну за плечи, веря, что уж теперь-то она от него не уйдет. Но Держимир поднял глаза, посмотрел поочередно на них обоих и мотнул головой.