Утри мои слезы

– Нам пора уходить. Как бы кто из докторов не пришел…

Горный послушался. В ординаторской скинул хирургический наряд, натянув полусырую форму. Вышел к посту дежурной и вновь уселся в коридоре на кушетку. Перед глазами стояло бледное лицо с закрытыми глазами. Он даже не замечал, что медсестра наблюдает за ним. Немного посидев, встал. Подошел к окну и застыл, опираясь ладонью правой руки на подоконник. Смотрел в окно и думал о жизни. Он впервые не был уверен в себе. Раненая женщина что-то изменила в нем…

Глава 2

В ночь с воскресенья на понедельник Василь так и не смог заставить себя заснуть, просидев на диванчике под розаном целую ночь. Медсестра уговаривала его поесть и даже принесла тарелку с картошкой, котлетой и горкой салата сбоку, но полковник не смог заставить себя проглотить даже кусочка. Женщина приготовила постель на кушетке в ординаторской, но он отказался и от этого. Сон не пришел к нему даже под утро, настолько Горный был выбит из колеи. Он сидел на диванчике и смотрел перед собой.

Несколько раз в течение ночи Василь просил медсестру проверить Ингу. Дежурная послушно ходила в палату. Возвращалась, каждый раз говоря одно и то же:

– Все так же. Еще не очнулась.

Дважды звонил по новому телефону Алексей Селиверстов, вернувшийся на базу. Уж как и откуда он сумел дозвониться – одному Богу было известно. Полковник вздыхал и повторял слова медсестры. Слышал на другом конце такой же вздох и женские голоса, а потом Валентиныч отключался.

В понедельник утром приехал генерал-майор Карпенко. Долго разговаривал с главврачом, закрывшись в его кабинете. Затем поговорил с Горным, у которого глаза от переживаний ввалились почти так же, как у Жаровой. Попытался уговорить поехать к нему и отдохнуть до вечера, обещая привезти назад, но получил решительный отказ. Внимательно поглядев на полковника, решил не настаивать, хотя его несколько обескуражил вид бывшего подчиненного. Олег Ефимович никогда не видел его таким потерянным. Выходя из отделения, подумал: «Н-да! Все же я прав и Васька любит Жарову. Весь извелся за ночь…».

Лишь после известия, что женщина пришла в себя, Василь немного повеселел. Попытался уговорить врачей пропустить его к писательнице, но получил решительный отказ и весь день провел на том же диванчике, часто подходя к двери, особенно если в реанимационном отделении хлопала дверь.

Если бы не старания медсестер, заставивших его поесть, Горный бы и не вспомнил о еде. Женщины чаще обычного заглядывали в палату Жаровой, принося мужчине известия о состоянии раненой. Все понимали, что ему это необходимо. Василь благодарил. Снова беспокойно подходил к двери, заглядывая в протертое «окошечко». Он словно надеялся, что Инга встанет и выйдет в коридор.

По распоряжению главврача, Горного поставили на питание, хотя он об этом даже не догадывался. Вечером в понедельник в хирургии появился Алексей Селиверстов и уговорил Василя поехать ночевать к другу детства:

– Ты взгляни на себя! Ты же измученный. Инга увидит твое лицо и расстроится. Я тут спрашивал, завтра ее должны в хирургию перевести. Встретитесь. Хочешь, чтоб ей еще хуже стало от твоего вида?

Горный сдался. Еще раз попросил медсестру сходить к Жаровой и узнать ее состояние. Женщина отсутствовала довольно долго, а вернувшись, с улыбкой сообщила:

– Ваша жена передает вам привет и спокойной ночи. Инга Леонидовна попросила вас не беспокоиться и ехать отдыхать.

Полковник успокоился и даже улыбнулся. Уже спокойно направился вместе с Валентинычем вниз, но на улице несколько раз оглянулся на знакомое окно. Едва упав на сиденье машины, заснул и спал, пока «Нива» не остановилась. От легкого рывка, Горный разлепил сонные глаза и недоуменно поглядел по сторонам. Селиверстов с улыбкой глядел на него:

– Все, Вась. Приехали. Вот здесь поживешь. Не стоит тебе в госпитале спать.

Полковник с трудом выбрался из машины, чувствуя страшную усталость во всем теле. Оказалось, что Селиверстов договорился с Коноплевым о жилье для военного днем по телефону и их уже ждали. Алексей познакомил Василия с семьей старого друга. Горный вздохнул:

– Я постараюсь не сильно вас стеснять.

Андрей и Мария замахали руками:

– Да какое может быть стеснение? Дом большой. Места полно. Живите, сколько надо. А сейчас пошли ужинать.

Горный попытался отказаться. Но его слова успеха не возымели, и пришлось подчиниться. Он сидел за столом сонный, с трудом справляясь с зевотой. Хозяева все видели. Едва чашка с чаем опустела, Мария Коноплева предложила:

– Идите-ка вы спать. Я провожу…

Василь встал из-за стола и поблагодарил:

– Спасибо. Действительно, очень устал. Извините, что из меня сегодня плохой собеседник.

Андрей и Алексей, сидевшие рядом, махнули руками:

– Иди-иди. Мы все видим и понимаем.

На следующее утро постояльца в комнате не оказалось. Василь ушел в госпиталь рано. Автобусы не ходили, и он дошел пешком. Через КПП проникнуть не удалось. Молодой прапорщик никаких доводов слушать не желал, твердя одно и то же: