Утро любви

– Да за лохов, навозников деревенских. Иначе разве так бы мы на селе жили! Все мужики у нас в Бурьяновке на городских начальников и вообще на власть обиженные. Вы только с ними на эту тему не заговаривайте, а то и побить невзначай могут.

– Как это побить? За что?

– А ни за что. Просто так, для забавы. За напоминание о том, кто они и кто вы.

– Неужели все так серьезно и плохо, так глубоко зашло? – стал сокрушаться Валерий Иванович. – Впрочем, чему я удивляюсь в наше время! Получить по лицу сегодня так же просто, как под случайный дождь попасть.– Еще памятные обида и побои, понесенные от охранников его несостоявшегося тестя, легкость, с которой "добры молодцы" выполняли приказ шефа и награждали тумаками, убедили его в правоте своих рассуждений. Он саркастически улыбнулся, нехорошо изменился в лице, потом посерьезнел, умолк, и направился к себе в комнату.

– Кушать будете? – спросила его вслед Лиза.

– Нет, что-то не хочется. Ужинайте без меня.

Но Лизе сейчас было не до еды. Валерия Ивановича она спросила больше из приличия, нежели из желания, действительно, покормить. Самой ей после стольких переживаний кусок хлеба, наверное, встал бы поперек горла. А Митя еще не вернулся с улицы. Бегал где-то с друзьями. Она прошла в родительскую спальню. Подошла к иконе и, уже полными слез глазами, вперилась в нее каким-то безутешным и отчаянным взглядом. Словно ища защиты от всех напастей, обрушившихся на нее и еще не решив, как быть дальше – бросать или не бросать школу, продолжать или не продолжать спать с Валерием Ивановичем? Впрочем, нет. С этим все, казалось, прояснилось. После школьной выволочки между нею и молодым учителем возникло какое-то неестественное напряжение в отношениях. Что-то, словно мешало им, останавливало. Та теплая и доверительная атмосфера, восторг и очарование, которые были в первые дни проживания Иванова в этом доме, куда-то улетучились.

Ситуацию усугубил из ряда вон выходящий для Валерия Ивановича, но обычный в таких положениях для бурьяновцев случай. Прослышав про "шашни" его, как думал девятиклассник Петька, девушки с молодым учителем, он подговорил здоровяка Мишку – пойти прибить математика. И они, вскоре как-то вечерком пришли к дому Мордвиновых, чтобы выполнить свой план, наломать городскому ухажеру бока. Вызвали Иванова за калитку, и как только он появился, не послушав отговаривавшую его выходить на улицу Лизу, сразу стали откровенно хамить ему и оскорблять.

– Ты че, козел, здесь делаешь? Не понимаешь, что девку нашу позоришь, только тем, что живешь у нее? А еще на нее глаз положил, клинья подбиваешь, мудак!

– Да как вы смеете! Вы что хамите, вас кто послал?

– Никто, тварь, мы сами пришли тебе шею наломать за нашу девушку. – Напер на Валерия Ивановича Мишка. – Она нам, как сестра.

– Да что с ним базарить, не видишь, он же не врубается, шакал. Думает, раз учитель, то ему все можно. – Почти сквозь зубы, уже со злостью, высказался Петька и намахнулся на Валерия Ивановича. Мишка, восприняв это движение, как сигнал к действию, влепил учителю оплеуху, уверенный в том, что тот сейчас перемохает и от испугу побежит в дом. А между тем противник оказал им такое умелое сопротивление – владел приемами каратэ, – что друзья поначалу опешили от такого отпора, а потом схватились за колья. Но выскочившая из дому Лиза преградила им путь и накричала на них так, как будто они были какими-то бандитами с большой дороги. На шум и крик из соседних домов сбежались мужики и бабы. Одни ругали обнаглевших пацанов, другие – учителя, который стал причиной скандала. А про Лизу словно забыли, по-своему жалели ее и лишь иногда обхаживали взглядами.

Об этом скандале на следующий же день стало известно в школе. Кто-то из соседей встретил по пути на работу Марию Ивановну, и все рассказал ей. Чаша терпения директрисы переполнилась. Нужно было что-то решать с этим нахальным молодым выскочкой и несчастной Лизой. Однако этого не потребовалось.

Поразмыслив на досуге после стычки с кавалерами Лизы, представив себе новую сцену в кабинете директора, злорадствующих воздыхательниц и завистниц, которым Валерий Иванович не ответил взаимностью, он решил завтра же попросить увольнения по собственному желанию, и уехать в город. Пойдет работать куда угодно, и кем угодно, только не в школу. Да и к Наташе будет поближе. Возможно, с нею у него все еще образуется. Так он и поступил. Уехал и след простыл. Рассказывали, что устроился на работу в редакцию какой-то второразрядной городской газеты, и писал в ней о нравах в системе образования, а также на темы морали. И был вполне доволен своей судьбой. В городе он чувствовал себя, как в своей тарелке. Увидев его статьи в газете, в ее редакцию по указанному на последней странице телефону вскоре позвонила Наташа. И позднее они встречались тайком. А вот Елизавете пришлось после этого несладко. Вскоре во время обычного медосмотра гинеколог бесстрастно и лишь немного сочувственно констатировала:

– Залетела ты, милая.

– Как это? – не поняла сказанного Лиза.