Утро морей

И снова он не спешил говорить, смотрел на нее, будто ждал чего-то. А Ника не сразу сообразила, чего… Могла бы и раньше догадаться, однако последние дни измотали ее, и она не представила, какой ситуация видится Аверину.

— Вы считаете, что это какая-то подстава?

— Провокация, как вариант, — кивнул он. — Вероника, я не видел вас год, и это вполне естественно, наше взаимодействие логично завершилось.

— И вы решили, что кто-то использует меня, чтобы добраться до вас?

Аверин не ответил, но это оказалось и не нужно: взгляд у него был достаточно выразительный. Ника не злилась, она и так получила определенный кредит доверия, когда профессор ее с лестницы не спустил! Она достала из кармана телефон и протянула ему, потом показала собеседнику открытую сумку.

— В прошлый раз я писала наш разговор на телефон, вы помните, отдельного диктофона у меня нет. Сумку, вот, тоже проверить можете. Личный досмотр проводить будете?

Впервые с начала их встречи Аверин улыбнулся — слабо и невесело, но улыбнулся же!

— Не буду. Пожалуй, рискну. Заберите свои вещи, Вероника. Должен быть честен: если бы речь шла только об удовлетворении вашего любопытства, я бы отказался от этого разговора. Но я все равно допущу нашу беседу, потому что, быть может, мне понадобится ваша помощь. Я помню статью, которую вы сделали. Вы неплохой журналист, вы владеете словом лучше, чем я — эту статью читали охотней, чем мою книгу. Так что же поможет вам понять, каким стал этот мир?

* * *

Было в этой идее нечто бесконечно сомнительное — сразу же, как только Женя позвонила ему со своим предложением. Но Макс решил, что у него уже развивается паранойя после недавних событий. Женя ничего не знала про его планы, она не была связана с Шуриком, так что ее звонок — это просто удачное совпадение, а не попытка втереться к нему в доверие.

Женя занималась дизайном интерьеров. Для особняка очередного клиента она придумала сложную роспись стен и потолка, которую обязательно должен был выполнить известный художник. Женя предложила Макса Сотова. Клиент согласился. А теперь согласился и Макс.

Его согласие, пожалуй, не вызвало удивления ни у одной из вовлеченных сторон. Логика тут проста: кто угодно согласился бы за такие деньги! И один только Макс знал, что раньше он бы послал и Женю, и ее клиента к чертям собачьим. Потому что есть деньги — а есть гордость, и, если у тебя хватает первого, начинаешь думать о втором.

Вот только теперь денег ему не хватало, так что чертям собачьим пришлось остаться без компании.

— Почему ты выбрала именно меня? — полюбопытствовал Макс, впервые приехав на объект.

— Потому что ты — лучший художник, которого я знаю, нет? — усмехнулась Женя.

— Нет. Не поэтому.

— Ну тогда прими ту причину, которую дали. О настоящих причинах скромные девочки вслух не говорят.

Но «скромной девочке» и не нужно было говорить вслух, она ему с первого взгляда дала понять правду. Платье, в котором она встречала его, было настолько коротким, что уступило бы иной майке. Жене ведь было что показать: фигура у нее была идеальной. Не модельной, а женственной, с плавными изгибами, чуть подтянутой, но в меру. И кожа идеальная — фарфоровая, без единого пятнышка. И кудри буйные, медные. И глаза зеленые, как трава в мае — до того, как солнце испортит ее желтизной.

Женя могла напялить на себя мешок из-под картошки и все равно остаться красивой. Поэтому идеальное тело и фарфоровую кожу она показывала редко и скупо, она сделала это привилегией. В прошлый раз, когда они с Максом встречались, она была затянута в черное от шеи до пят. Теперь же ему казалось, что он попал в первую сцену какого-нибудь дорогого, отлично снятого и все же банального порнофильма.

Сейчас она смотрела на него без слов, взгляд был манящим и как будто горячим, как переливы последнего огня по углям. Макс не поддался. Он забрал из машины сумку и прошел мимо Жени в дом.

Она поняла его так же легко, как он — ее. Иначе и быть не могло: Женя была до Эвелины, чуть-чуть — во время Эвелины, и он не сомневался, что будет она и после. Но не прямо сейчас, хотя, надо признать, ее красота все еще действовала на него, особенно после затянувшегося одиночества. По сути, сегодня она сделала ему два предложения, и то, что связано с работой, он принял, а вот насчет второго сомневался.

— Я слышала о твоем сыне, — сказала она, оставаясь у него за спиной. — Я тебе очень сочувствую, Макс…

— Давай не будем, — прервал он.

Думать о сыне было все еще больно. Макс не знал, будет ли когда-нибудь иначе. Нынешний опыт показывал, что время ни хрена не лечит.

Женя настаивать не стала, она никогда не рвалась лезть в душу, тела интересовали ее куда больше.

— Нужно будет расписать восемь залов, ты видел в моем сообщении, — сказала она. — Оплата очень хорошая, я тебе выбила больше, чем обычно платят, раза в два!

— Молодец.

— Свинья ты все-таки, Сотов!

— Свинья, — легко согласился Макс. — А ты — молодец. В этом балансе и будем существовать.

— Повезло тебе, что я не обидчивая, — хмыкнула Женя. — Оплату можно получить сразу, а можно — частями, по мере готовности.