Утро морей

Поэтому они и начали экспериментировать, смешивая замгарин с разными наркотиками. Иногда это приводило к классическому наркотическому кайфу — с мгновенным формированием зависимости. Иногда окончательно отшибало адептам мозги, и им можно было внушить что угодно, подговорить на любой поступок.

Причем легче всего в эту ловушку попадались подростки. Те, которых вырастили родители, сами не принимающие замгарин, но сочувствующие «угнетаемому» «Белому свету». Они думали, что их это не коснется, все под контролем. А потом выяснялось, что обожаемое чадо уже не ночует в их доме, оно переехало в кварталы, куда им ход закрыт.

— Юль, по-моему, ты это воспринимаешь слишком близко к сердцу, — указала Ника.

— Давай вот только не будем переходить на личности!

— Согласен в этот раз с Юлей, — кивнул Макс. — Вести о новых видах замгарина становятся все более тревожными. Похоже, «Белый свет» пытается перегруппироваться уже с новыми лидерами.

— Ну так давайте предложим добровольную вакцинацию — и этого достаточно! — настаивала Ника.

— Не тот случай, Ник. Я думаю, Юля нашла неплохой компромисс: если хочешь быть свободным — окей, селись на хуторе. Но если ты вступаешь в общество, помоги обществу оздоровиться.

Давно уже Юля не чувствовала такого торжества. Она давно заметила, что ей нравится Макс Сотов. Он как будто напоминает окружающим, как должен выглядеть мужчина, на нем глаз отдыхает!

Но знала Юля и то, что шансов у нее нет. Макс не просто встречается с Никой, он ее любит. Почему, за что — непонятно, конечно. Но разве любовь хоть как-то объясняется?

И вот пока жива эта любовь, у Юли нет шансов. Однако она знала, что Макс все равно не будет во всем подчиняться своей даме сердца. Его любовь была зрелой и осознанной, а не щенячьим желанием угодить. Эти двое часто спорили и далеко не во всем соглашались, и каждый раз в такие моменты Юля позволяла себе небольшую надежду…

Вот и теперь она украдкой наблюдала, с каким возмущением Ника косится на Макса:

— Серьезно? Ты, из всех людей, это поддерживаешь?

— Я, из всех людей, участвовал в создании вакцины.

— А ты помнишь, что еще произошло во время разработки вакцины?

Ау. Это уже был удар ниже пояса. Ника не сказала, что речь идет о смерти кузена Макса — но все это поняли.

Юля снова позволила себе сладкую секунду надежды. Может, этого будет достаточно, чтобы Макс обиделся, охладел?

Нет, не сложилось, не в этот раз. Ее удар он выдержал спокойно.

— Я все прекрасно помню, и я не хочу, чтобы его жертва была напрасной.

Ника не спешила возражать. Они с Максом несколько долгих секунд молчали, глядя друг на друга, словно мыслями могли обмениваться. Кому-то это показалось бы знаком ссоры, однако Юля понимала: сорвалось. По крайней мере, их расставание сорвалось, они все еще связаны слишком тесно.

Но если расставание сорвалось, то Юлина победа — нет.

— Ты действительно считаешь, что это к лучшему? — тихо спросила Ника.

— Да, — твердо ответил Макс. — Если бы я в это не верил, я бы не голосовал за этот Акт.

— Хорошо… Я воздержусь от голосования, но выступать против я не буду.

Вот ведь зараза, все-таки настояла на своем… Но это мелкая месть со стороны Ники. Она прекрасно знает, что все эти «воздержалась» ничего не значат. Документ или принимается, или нет, и если он принимается, считается, что голосовал за него весь Комитет.

Привычные сторонники Ники, понурые и опустившие взгляд, решили не выпендриваться. Принятие Акта было почти единогласным, и Юля торжествовала.

Завтра его опубликуют, и, конечно же, поднимется крик до небес, прорвется плотина замгариновых слез! Только это ничего не будет значить. Те, кто хочет учиться, закупаться во всех магазинах и свободно путешествовать, засунут свое мнение куда подальше и сделают то, что им велели.

Возможно, чего-то подобного ожидала Марина Сулина, когда шла на сотрудничество. Что ж, крыса сбежала. Вопрос лишь в том, как быстро утонет корабль.

Глава 4

Ника видела, что город снова принадлежит «нормальным людям» — и что он стал как будто стерильным, лишенным былых недостатков. Кварталы «Белого света» еще существуют, но они значительно уменьшились, а между ними и остальными улицами — буферная зона из пустующих домов. Кто-то сказал, что это гетто. Кто-то был прав. Даже прибитые замгарином адепты понимают, что так жить нельзя, ненормально это. Они все чаще перебираются за город, формируя собственные поселки. Теперь Комитет борется с поселками.

Макс говорил, что это временно, просто переходный период.

— Люди не смогут долго жить в идеальном порядке, они его генетически не выносят, — смеялся он. — Мы поступили правильно с этим Актом о прививках, не сомневайся.

Она и не сомневалась, уж точно не насчет этого. Были ведь и другие примеры… ей не приходилось гадать, что было бы, если бы она тогда настояла на своем и проголосовала против. Ряд стран отказался от жесткого сдерживания организаций вроде «Белого света». Им казалось, что адепты уже присмирели, нет смысла угнетать их, они и так не будут дергаться.