Утро не судное

Здесь иначе. Тяжёлые длинные дни. Нескончаемые. Затем понемногу, тот, предыдущий, лопотать начал, маму звать, а голосище – хоть на сцену в оперу. А через недельку и вовсе нормально заговорил, стало ясно, кто он, откуда родом, где проживает. И город указал родной, и подробности всякие вспомнил. Описал состояние, похожее на обморок. Дальше – пробел. Только сны, навязчивые воспоминания, озноб, боль.

А этот новый, который пока воет и скоро лопотать начнёт, тоже будет уверять, что проживает он в каком-нибудь Перекатиполевске. Будет. И трудно ему будет объяснить, что в свой родной Перекатиполевск он попадёт не скоро – если вообще попадёт. Потому что попадать ему туда нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах. И будет он обиженно лупать глазками, усиленно сморкаться, потирать виски, силясь что-то вспомнить, недоумённо пожимать плечами, изображая готовность разобраться в происходящем. И остаётся уповать при этом на терпение и доверчивость пациента. И ждать момента, когда он потребует правды, только правды, какой бы она не была.

Правда? Не объяснять же ему: мол, может быть два варианта.

Первый. Действительно, Вы, мил человек, проживаете в милом вашему сердцу городе Перекатиполевске. Проживаете – в полном смысле сказанного – именно там и именно сейчас. И одновременно вы находитесь на лечении – тоже в полном смысле сказанного – здесь и сейчас. И дополнительных вопросов не задавайте. Верьте на слово. Верьте и всё. Верьте мне, верьте другим докторам, с сожалением и не без боязни на вас глядящим, верьте охранникам, что день и ночь глаза мозолящим, верьте постоянно болтающимся здесь внешне приличным господам, для которых и вы, и я – да, я тоже – просто рабочий материал.

А второй вариант ещё краше: не проживаете вы не только в полюбившемся вам городе со столь странным названием, но и вообще не проживаете НИГДЕ, нет вас, и давно нет. Тем не менее, факт вашего полного отсутствия не препятствует вам пребывать на столь странном и для вас, и для нас лечении. Вот так взять всё и выложить. Вой – это цветочки. А вот общение с «прозревшим» – ягодки. Слушай, записывай, сопоставляй и, главное, ни в коем случае не подавай вида. Ни в коем случае.

Валентина работала с очередным пациентом. Память к нему медленно возвращалась. Больше ей нравилось выражение «память вселялась». Она спросила осторожно:

– Это озеро вы хорошо помните?

Он ответил неуверенно:

– Не знаю… Плохо… Но было озеро… Мы… переплывали…

Валентина пошла на провокацию и следующий вопрос задала с явным ударением на необычном слове :

– Пересплавлялись?

Пациент слегка растерялся:

– Как? Пере… – Задумался и с облегчением, как бы вспомнив: – Да… Пересплавлялись… Что-то произошло… Один утонул. Вода холодная…

Валентина продолжила:

– Не волнуйтесь. Это же был не первый ваш поход. Вы же и раньше пересплавлялись?

Пациент устал.

– Не помню… Наверное. Но это помню.

Замолчал. Предпринял попытку сосредоточиться. И главное – в глазах, вернее во взгляде зародилась ясность.

– Доктор?

Понимает, понимает, подумала Валентина. Пациент посмотрел на неё, отвёл глаза.

– Это не болезнь… Кто я? – спросил он удивительно спокойно.

– Это болезнь. Она пройдёт. Мы с ней боремся, и вы мне в этом помогаете.

– Верю и надеюсь, – почти прошептал пациент. Обвёл взглядом комнату, с сомнением покачал головой и добавил: – Доктор… Это была река… Не озеро… Точно река. Но река, я сейчас пытаюсь вспомнить, какая—то ненастоящая.

Понятно, что ненастоящая, подумала Валентина. Потому что на той реке ты никогда не был и никогда через неё не «пересплавлялся». И туристом ты никогда не был. И то, что ты пытаешься выложить, произошло с другим пациентом. Горизонтальное взаимопроникновение. Но я же об этом не скажу! Не могу сказать.

И что же дальше? Будем мы бесполезно и больно встречаться. Ты будешь надеяться. Я буду играться. И может случиться так, что пройдёт немного времени, и окажемся мы вот так, как сейчас, в комнатке с решётками, будем смотреть друг на друга расширенными от ужасных откровений глазами и выть – тихо и страшно.

Глава 16

Незнакомец окинул взглядом комнату, слегка удивлённо посмотрел на включённую днём лампу, помялся и выдержал гостевую паузу. Рой отметил – загар явно не по сезону и явно не курортный, взгляд усталый, но спокойный, открытый и… искреннего интереса не прячущий. Может, моя персона не так скромна, подумал он.

– Игорь Устинов, – представился посетитель.

– Каташов. Рой.

– Я представляют организацию, о которой вы мало знаете, – сказал Игорь, протянул Рою документы, улыбнулся и добавил: – Я, как ни странно, тоже.

Рой не стал глубоко вникать в содержание документа и лишь уточнил:

– Тоже мало знаете?

– Именно так.

– Забавно. А может, нам вернуться к разговору, когда вы с большей тщательностью изучите своё рабочее место и функции? – не без дерзости спросил Рой.

– Нет времени. Придётся навёрстывать в рабочем порядке.

– Присядем? – предложил Рой.

– Не получится. Нам надо лететь. Срочно.

– Вы каждый день приходите к незнакомым гражданам с такими предложениями? – спросил Рой.

– Вы – первый.

– Прямо сейчас? – уточнил Рой.