Утро не судное

– А как же сепарация рода человеческого по неизвестным пока признакам? Появление катализатора, пробуждающего эти самые, будь они неладны, признаки? Предназначение? Природу не обманешь? Кротовые норы или червоточины? Понятно, что это более образы. Но ваши пассионарии негумилевские, выходящие на вольный или невольный контакт с миром, ни душе, ни сознанию их неведомым… Жаба, зависшая между мирами? Аргумент Кардашева, стирающий границу между прагматизмом эволюции и выбором сердца? Разве всё это и многое другое не соотносится с обсуждаемой нами темой?

Вот это уже был перебор. Игорь выхватил тезисы из книги, вернее, из разных её вариантов, из книги, не дописанной и никем и никогда не виденной. Перебор! Он не успел возмутиться и проявить ответную решительность.

– У меня нет времени играть в прятки, – жёстко сказал Игорь. – Мне понравилась ваша повесть "Раздуть червоточину".

И вот здесь Рой, что называется, выпал в осадок. Собеседник озвучил первый, почти забытый вариант названия книги, который он мучительно пытался восстановить и доработать. Называлась она теперь иначе. Сдержался и лишь спросил:

– Что же конкретно вам в ней понравилось?

– Эпиграф из Сенеки.

Рой прекрасно знал, что не было не только книги – откуда бы ей взяться? – но и эпиграфа. Он решил помедлить с разъяснением этой довольно странной ситуации и ограничился вопросом

– А кроме эпиграфа?

– Своеобразная трактовка идей русского космизма и социально-этических проблем. При этом космистские идеи привлекли меня более всего. И я согласен, что именно это миропонимание даёт гармоничное представление об окружающем мире.

Без нервов, без нервов… Рой изобразил из себя само спокойствие, хотя походило оно больше на холодную злость.

– Книга, которую вы упомянули, не издана и даже не готова к изданию. Она называется не так, и в ней нет никакого эпиграфа. Рукопись я никому читать не давал… Ваши хакеры постарались?

Игорь достал из кармана лёгкой куртки небольшую книгу в мягком переплёте и протянул её Рою. Тот глянул на обложку. Автор Р. Каташов. Название: "Раздуть червоточину". Есть и эпиграф – простенько так: "Если человек не знает, куда он держит путь, то ни один ветер не будет ему попутным".

День перестал быть томным. Дыхание сбивалось, в висках постукивало и даже побрякивало.

– Я получил… мне передали… вручили… эту книгу довольно странным образом в не менее странном месте, – сказал Игорь. – Больше экземпляров я не встречал. – Выбросил окурок в изящную урну, поморщился, вздохнул, устало улыбнулся и сделал предложение: – А не перейти ли нам на «ты»?

Глава 17

Было от чего начаться головокружению: оказаться в центре такого масштабного процесса – это вам не в журнальчике популярном дурака валять. В 17.00 Валерий был у здания городской мэрии. В 17.02 к нему подошёл рыжеволосый подросток и, нагло дёрнув его за рукав, громким шёпотом сообщил: «Тебя, карась, ждут за углом!» – малолетний наглец движением головы показал, за каким углом, и удалился, громко насвистывая мелодию «С одесского кичмана». Да, работают, люди, с завистью подумал Пилирим и направился, оглядываясь по сторонам, за угол.

Евгений был одет так же, как и во время предыдущих встреч, вёл он себя непринуждённо. Плащ расстёгнут, галстук сбит, в руке початая бутылка пива, и, что удивительно, на лице, которое ещё в баре было гладко выбрито, гармонично топорщилась трёхдневная щетина. Евгений поставил бутылку на землю, мотивировав своё действие присказкой: «Делу – время, потехе – вечность!» Огляделся по сторонам, крепко обнял Валерия, расцеловал в обе щёки и прошептал: «Вы целы и невредимы… Я несказанно рад». Поднял бутылку, отхлебнул и начал говорить, задумчиво глядя вдаль:

«Это будет аверс и реверс народной печали. Я конечно, понимаю – либералы, демократы… Но эти-то на хрена сдались: на уме только бабы и выпивка, мозги – куриные… И каждая харя неумытая стремится заказать себе кривое зеркало непременно в Чикаго. Как будто мы сами кривые зеркала делать не умеем. Больно за нашу землю! И знайте, когда Щвейцария разморозит счета, мы, интеллигенты, скажем: ну и лоханулись…»

И замолчал. Валерий чувствовал себя крайне неловко. Явно переигрывает, подумал он. Евгений душевно посмотрел ему прямо в глаза и пояснил:

«Это из моей предвыборной речи, возможно, меня изберут в совет, не обращайте внимания. Мы сейчас едем к генералу… Вообще-то, он не совсем генерал. Если быть точным – теньенте повстанческой армии. По-моему, Кальвадоса или Санталучии… Нет, Лучия – то была его боевая подруга. И далеко не санта, Но, фемина, скажу я тебе, ноги… Окончил курс университета. Экстерном – когда столицу взяли этого самого Кальвадоса. Дело прошлое. Потом он занимался моделированием виртуальной опасности – врагов пугал. Минимальными затратами, кстати. Словом, специалист по дезинформации. Отличный парень, хороший семьянин, любитель вставать спозаранку, спортсмен, пьёт в меру, высокообразован, кандидат в элиту. К нему бы лучше на конке. Но придётся на автомобиле. Если на автомобиле, вот – он уже подан».