Утро туманное

– Да сам не понимаю, чего ради… Просто по движению души… Не хочу, чтобы ты, как моя мама, перечеркивала свою жизнь жертвенностью. И для дочери твоей этого пути не хочу… Потому что он изначально порочный, как ты этого не понимаешь?

– Нет. Не понимаю. И не вижу ничего страшного в том, что мать звонит сыну и спрашивает, где он и с кем. Что интересуется его жизнью.

– Она не просто звонит, она контролирует. Это две большие разницы, Наташ.

– Ну и пусть контролирует… Жалко тебе, что ли?

– Дело не в жалости… Дело в том, что она истязает себя вечной тревожностью. А мне от этого только хуже… Вот и получается, что ей плохо и мне плохо. Как-то так…

– Ой, да не придумывай лишние сложности! Большинство матерей всю жизнь живут в тревоге за детей, и это нормально! И большинство из них собой жертвует! Ну не могут они по-другому, пойми… Это ведь чисто женское ощущение, тебе не понять…

Они не заметили, как подошел к столику Семен, и очнулись, когда он спросил осторожно:

– У вас все в порядке, ребята? Вижу, так отчаянно что-то выясняете друг с другом…

– Да ничего мы не выясняем! Просто поспорили немного, вот и все, – поднял на него глаза Артем. – И вообще, где обещанные ребрышки, а? Я тут Наташе расхвалил твое коронное блюдо, она ждет…

– Ой, да ничего я не жду… – вяло воспротивилась Наташа.

А Семен вдруг огорчился ужасно:

– Как? Вам еще не принесли? Ничего себе… Сейчас пойду разберусь… Через две минуты все будет, обещаю!

Семен исчез и вскоре снова появился, неся перед собой поднос. Поставил тарелку перед Наташей, и запах пряных приправ ударил ей в нос. Такой аппетитный, что и впрямь захотелось попробовать.

Это было действительно вкусно. Так вкусно, что и сама не заметила, как уплела все, и откинулась на спинку стула, вытирая пальцы салфеткой. Проговорила с неловкостью:

– Я ж никогда так много не ем… Скажи Семену – это и правда вкусно…

– А что я тебе говорил? Конечно, вкусно! Но ты сама ему скажи – вон он, идет к нам… Ему приятно будет!

Пока Наташа благодарила Семена, Артему опять позвонила мама. Благодушие вмиг сошло с его лица, оно стало замкнутым и отрешенно-терпеливым.

– …Да, мам… Нет, я еще не дома. Хорошо, я понял, на улице дождь идет. Я буду осторожен, мам. Я буду очень осторожен, мам. Нет, не выпил ни грамма, я ж за рулем… Да, как приеду домой, сразу позвоню…

Семен стоял, смотрел на друга с досадой. Когда Артем убрал телефон в карман, спросил строго:

– Ты почему так с матерью разговариваешь?

– Как я разговариваю, Семен? Нормально я разговариваю…

– Нет, не нормально! Так разговариваешь, будто от недовольства зубы сцепил!

– Да перестань… – отмахнулся от него Артем. – Ты же знаешь мою маму…

Семен снова недовольно глянул на Артема, потом перевел взгляд на Наташу, подумал немного. И проговорил решительно:

– А ну, подвинься, чего расселся! На диване еще места много! Дай-ка я сяду… Вы не возражаете, Наташа, если немного побуду третьим лишним?

– Нет, вовсе нет… – быстро произнесла Наташа, глядя на него во все глаза. И даже радуясь тому, что Семен настроен так решительно.

А Семен почему-то не набросился на Артема, а начал рассказывать ей… Тихо так рассказывать, с горечью:

– Я ведь многим обязан Елене Борисовне, его матери… – мотнул он головой в сторону Артема. – Это у него детство сказочным было, а у меня… Отец рано умер, нас у матери трое осталось, я старшим был. Мать потом замуж вышла, а отчим меня невзлюбил. Чуть что – за ремень хватался. А мать молчала, говорила, так надо, мол. Терпи… А, да что там говорить… Я ведь даже школу не окончил, работать пошел. Отчим сказал, что не хочет меня кормить. Не жизнь у меня была, а кромешный ад… Если б не Елена Борисовна, вряд ли сумел бы человеком остаться. Я ведь дневал и ночевал у них дома… Так мне было у них тепло и хорошо, и так хотелось, чтобы у меня такая мать была…

Семен повернулся к Артему, вздохнул горестно:

– Да если б ты знал, братан, как я тебе завидовал тогда, если бы знал! Тебя раздражала лишняя мамкина опека, а я завидовал! И радовался, когда мне от той опеки хоть что-то перепадало! Так что не надо недовольные рожи корчить, понятно? Подумаешь, мать ему лишний раз позвонила… Да ты ей руки целовать должен, что о тебе так беспокоится, что всю себя тебе отдала и до сих пор отдает, понял?