Утро туманное

– По-моему, вы мудрите, девочки… – пожала плечами Светлана, покручивая в пальцах ножку бокала. – Сейчас такие детки пошли, знаете… Чем больше для них родительской жертвенности, тем лучше. Не откажутся и рефлексировать не будут. Еще скажут – мало дали, надо бы больше! И чем старше становятся, тем больше требуют – дайте! Вы родители, вы произвели меня на свет, и это значит по гроб жизни обязаны! Да и вообще, мне эта проблема непонятна… Может, потому что у нас в семье в этом смысле полная гармония была. Никто никому не жертвовал, просто жили, любили друг друга, и все…

– Ну тогда ты приятное исключение, Светка! – рассмеялся Кирилл, поднимая бокал. – Давайте за это выпьем, что ли! Хоть один человек такой нашелся, который всем доволен! И жизнью, и родителями! А то послушаешь – все у всех не так… Взрослые дети тащат в себе детские обиды на родителей, а те в свою очередь обижаются на детей, что забросили… Мол, родители – это же отработанный материал…

– Ой, как ты ужасно сказал сейчас, Кирилл! – распахнула глаза Света. – Надо же – отработанный материал…

– А разве не так, если по сути? Ребенок вырастает, вперед бежит, у него своя жизнь образуется. Ему уже не до родителей… Даже самые благодарные дети, бывает, про родителей забывают. Вон, в Японии, например… Я где-то читал, что там принято такое… Взрослые дети уводят родителей на гору и оставляют там умирать. И родители это принимают. Якобы пора от себя ребенка освободить… Закон сансары такой, блин…

Наташа слушала внимательно, переводя взгляд с одного лица на другое. В какой-то момент встретилась глазами с Артемом – показалось, что он смотрит на нее как-то по-особенному. Будто это был не стихийно возникший разговор, а это он его организовал – специально для нее. И теперь наблюдает, какую она займет позицию.

Но ведь не специально же, в самом деле? Да и зачем ему это нужно – специально? Вот еще, возомнила…

Но если все это не для нее, тогда почему он молчит? Почему никак не комментировал сообщение друзей, что мама им звонила и беспокоилась? Вон как возмущался по этому поводу, когда разговаривал в кафе с Семеном!

А разговор между тем продолжился. Неожиданно Свету поддержала Алена, проговорила звонко:

– Я тоже считаю, что родители сами виноваты, когда над своим чадом надышаться не могут! И вообще – их дело родить и все необходимое ребенку дать, и отпустить – пусть дальше сам по жизни идет! Не приставать к нему с требованиями – позвони, да не забудь, да пожалей, я же волнуюсь… Надо уметь сдерживать родительские эмоции, в конце концов! И понимать, что это и впрямь так… Родители – отработанный материал. Жестоко звучит, но это истина, и ничего с этим не поделаешь. Это ее величество природа.

– Ну, ты даешь… – удивленно глянул на жену Кирилл. – Это я еще посмотрю, какой ты сама матерью потом будешь… Захочется ли тебе отработанным материалом-то быть?

– Ну, мало ли чего мне захочется, а чего не захочется… Надо просто волю включать, и все. И понимать, что всему свое время и место. И вообще, хватит об этом… Тоже мне, выбрали тему… Терпеть не могу, когда в душу с подобными вопросами лезут! Не приведешь ведь отношения родителей и детей к одному знаменателю, у каждого там свои формулы и решения! Неужели непонятно, а?

Все замолчали, будто им стало неловко. А Наташа вдруг произнесла тихо, сама от себя не ожидая:

– К одному знаменателю не приведешь, это верно… Да и какой он, этот знаменатель? У каждого он свой… Ты думаешь, что делаешь все правильно, и даже уверена в этом, и держишься за эту свою правильность обеими руками, а потом все катится в тартарары… Вот у меня дочь из дома ушла после ссоры, и я чуть с ума не сошла. Все думала – за что, господи? Почему? Я ведь так старалась быть исключительной, заботливой матерью! А теперь начинаю понимать, что неправильный это вопрос – за что. Да ни за что, боже мой! Надо саму себя спросить – для чего… Для чего мне это надо пережить…

– И для чего же? – в прежней грубоватой тональности спросила Алена.

– А для того, чтобы задуматься. Над собой задуматься. Сойти со своей позиции хоть ненадолго, на себя со стороны посмотреть… Не винить дочь, а на себя саму показать пальцем! И пересмотреть свою жертвенную позицию по отношению к ней…

Если б кто знал, с каким трудом дались ей эти слова! Да еще три дня назад она бы ни за что их не произнесла, язык бы не повернулся!

Глянула на Артема в отчаянии – он ей улыбнулся спокойно. Не одобрил, не кивнул, просто улыбнулся. Будто ничего особенного она сейчас не произнесла. Вполне обыденные слова…

Но тут же поймала на себе взгляд молчавшего все это время Дениса. Тяжелый взгляд, хмельной. И даже поежилась слегка – почему он так на нее смотрит? Будто злится за что-то…

А Денис вдруг заговорил – сердито, отрывисто: