Утро вечера дряннее

До первых деревьев, за которыми можно было спрятаться хоть на какое-то время, оставалось каких-нибудь пять метров, но силы постепенно покидали меня. Сзади хлопнул выстрел. Испугавшись, я повалилась в снег. «Не попал, не попал!» – повторяла я, словно заевшая пластинка. И тут, лежа в сугробе, я вспомнила про газовый пистолет, лежавший в сумочке. Достать его оказалось не таким простым делом. Если все остальное тело у меня было мокрым, хоть выжимай, то вот пальцы рук, помогавшие передвигаться, онемели и ныли от холода.

Я повернулась на правый бок и кое-как открыла замок сумки, которая тут же заполнилась рыхлым снегом. Я запустила руку внутрь и, нашарив холодный металл, вытащила пистолет. Теперь его нужно снять с предохранителя! Скорей же, скорей! Заледенелые пальцы не слушались, с трудом нащупывали флажок предохранителя. Ну, давай же, давай! Мне показалось, что я, наконец, сделала это, тут же направив ствол пистолета под углом вверх, в сторону дороги. Мою руку с пистолетом запорошило снегом, и я совсем не чувствовала ее.

Клунин был почти рядом. Он, я видела, медленно выпрямлял согнутую в локте руку с занесенным над плечом пистолетом. Я не стала ждать завершения этой операции: зажмурившись, надавила на спусковой крючок. И нажимала, нажимала на курок и раз, и два, и три, пока затворная рама не замерла в заднем положении – патроны кончились. Тогда я открыла глаза и… не увидела ничего. То есть, я хотела сказать, что я не увидела фигуры Клунина. По шоссе мелькали редкие автомобили и ни один не остановился, чтобы, по крайней мере, поинтересоваться, где пассажиры рядом стоящих машин, что случилось с ними. Я попыталась подняться. Но сделать это в глубоком рыхлом снегу оказалось не так-то просто. В конце концов, после неимоверных усилий, мне удалось сесть.

Теперь я увидела его в слабом свете далекого фонаря. Он лежал скрючившись, наполовину провалившись в сугроб – какая-то темная, бесформенная масса. Совсем не страшная… Вот только руки у меня почему-то дрожали и сотовый, который мне удалось выудить из сумочки, не повиновался мне. Наконец, отогрев дыханием пальцы, я смогла правильно набрать две цифры и услышала такой родной и теплый голос:

– Городской отдел милиции, дежурный капитан Глухов…

* * *

Я так и просидела в снегу, пока не подъехала милиция. Прибыли они не одни. Каким-то образом об инциденте на дороге прознали местные телевизионщики, и весь процесс моего вызволения из снегового плена был заснят на пленку. Мне, по большому счету, было на это наплевать. Главное, что Клунин так и не очухался до появления милиции. Отогрев руки в милицейском «уазике», я позвонила в офис Виктору, сообщила ему, где нахожусь, и попросила, срочно взяв такси, мчаться сюда. Пока ждали его, чтобы он забрал мою машину и пристроил ее для ремонта на какую-нибудь станцию, я коротко изложила возглавлявшему оперативную группу лейтенанту суть дела. Потом приехал Виктор и без лишних расспросов – вот человек! – забрал машину. После этого меня транспортировали в отдел, где без малого четыре часа я давала свидетельские показания. Через пару часов после нашего прибытия в отдел Клунин, которому была оказана медицинская помощь, начал давать показания. Об этом мне поведал лейтенант. К этому времени руки мои уже отогрелись, одежда на теле высохла, так что я чувствовала себя вполне сносно. Не думаю, что лейтенант уловил запах моего пота, потому что комната, в которой мы беседовали, была просто насквозь пропитана ароматом кирзы.

Лейтенант оказался настолько любезен, что выделил мне машину с водителем, и после завершения всех формальностей меня доставили домой. Естественно, первым делом я плюхнулась в ванну. Наверное, я просидела бы в ней до утра – настолько хорошо мне было, если бы я не боялась уснуть. Усталость после напряженного дня давала о себе знать. Я заварила чай и, едва добравшись до постели, провалилась в сон, словно в мягкий снег. В теплый, ласковый снег.

* * *

Нужно было отключить вчера этот звуковой монстр, но я об этом как-то не подумала.

– Да, – сняла я телефонную трубку, одновременно приоткрыв один глаз и посмотрев на часы. Скоро девять.

– Машина у подъезда, – узнала я голос Виктора, которым не переставала восхищаться.

– Ну так поднимайся, че ж там сидеть-то?

В трубке раздались короткие гудки, и я поняла, что Виктор скоро уже позвонит в дверь. «Вставай, – сказала я себе и сама себе ответила: – Сейчас». После этого меня разбудил дверной звонок. Я накинула халат и прошлепала в прихожую.

– Разбудил? – поинтересовался Виктор, проходя в комнату.

– Какая разница, – пожала я плечами, – все равно это когда-нибудь случилось бы. Хочешь, смотри ящик, хочешь, сделай себе чай или кофе, – предложила я Виктору и пошла принимать процедуры.

Когда я вышла из ванной комнаты, мое тонкое чутье уловило запах яичницы с колбасой, доносившийся из кухни. Я двинулась на этот запах.

– Я здесь у тебя кусок колбасы нашел, – сообщил мне Виктор, – и яйца.

– Значит, завтрак мне сегодня готовить самой не придется, – благодарно улыбнулась я Виктору, – не очень-то мне нравится это занятие.