Уцелевший

— Назови любую болезнь, и у нас уже есть готовое лекарство. — Он достает из портфеля еще горсть коричневых пузырьков и трясет их в руке. — Я специально захватил все с собой, чтобы наглядно тебе показать что к чему.

С каждой секундой наша машина въезжает все глубже и глубже в ночной Нью-Йорк. Слева и справа — другие машины идут наравне с нами, не обгоняют и не отстают. Я говорю, что меня удивляет, что все эти болезни до сих пор существуют в мире.

— Да, это стыд и позор, — говорит агент, — что медицинские технологии по-прежнему так отстают от маркетинга. Я имею в виду, что программа продвижения товаров на рынке у нас готова на годы вперед, реклама в толстых журналах, всякие акции для врачей, коктейли с раздачей призов, в общем, рынок готов и ждет, но когда дело доходит до разработок и производства, тут начинается старая песня. НИОКР отстают на годы. Подопытные обезьяны по-прежнему мрут как мухи.

Кажется, что его безупречные зубы вставлял ювелир.

Таблетки от СПИДа выглядят в точности так, как таблетки от рака, выглядят в точности так, как таблетки от диабета. И я спрашиваю: так на самом деле их еще не придумали?

— Давай не будем использовать слово «придумали», — говорит агент. — А то звучит как-то мудрено, словно мы тут махинациями занимаемся.

Но они ненастоящие?

— Конечно, они настоящие, — говорит он и забирает у меня первые два пузырька. — Они охраняются авторским правом. Мы владеем авторским правом почти на пятнадцать тысяч наименований продукции, которая сейчас находится в разработке, — говорит он. — В частности, и на тебя тоже.

Он говорит:

— Вот, собственно, что я хотел сказать.

Он занимается разработкой лекарства от рака?

— Наша организация занимается концептуальным маркетингом и связью с общественностью, — говорит он. — Мы создаем концепции. Производим идеи. Запатентовываешь лекарство. Оформляешь авторские права на название. А когда кто-то потом производит готовый продукт, он приходит к тебе иногда сам, как говорится, по собственному желанию, иногда — вопреки собственному желанию.

Я спрашиваю: почему иногда вопреки желанию?

— Объясняю. Мы оформляем авторские права на все вероятные сочетания слов — латинских, греческих, английских, любых других. Мы владеем правами на все вероятные наименования, которые фармацевтические компании могут выбрать в качестве названия для новой продукции. Для одних только лекарств от диабета у нас есть список из ста сорока названий, — говорит он. Он достает из портфеля толстую пачку скрепленных степлером листов и протягивает ее мне.

Я читаю: глюкомед.

Инсулинол.

Панкреапом. Гемазин. Глюкодан. Я переворачиваю страницу, и коричневые пластмассовые пузырьки сыплются у меня с колен и рассыпаются по полу. И таблетки внутри гремят.

— Если фармацевтическая компания, которая производит лекарство от диабета, захочет использовать для названий своей продукции комбинацию слов, так или иначе связанных с данной болезнью, ей придется выкупить у нас право на использование этих названий.

То есть таблетки, которые в пузырьках, говорю я, это просто сахарное драже. Я открываю первый попавшийся пузырек и вытряхиваю на ладонь темно-красную глянцевую таблетку. Пробую ее лизнуть. Шоколад в оболочке из карамели. Таблетки в другом пузырьке — капсулы из желатина с сахарной пудрой внутри.

— Экспериментальные модели, — говорит агент. — Прототипы.

Он говорит:

— Я, собственно, вот что хотел сказать: вся твоя карьера расписана в нашем агентстве на годы вперед. Мы предсказали твое появление еще лет пятнадцать назад.

Он говорит:

— Я зачем тебе все это говорю: чтобы ты ни о чем не беспокоился. У нас все схвачено.

Но ведь трагедия в церковной общине Истинной Веры случилась десять лет назад.

И я кладу в рот таблетку — оранжевый гериатрон.

— Мы не упускали тебя из виду, — говорит агент. — Как только число уцелевших сектантов из Церкви Истинной Веры опустилось ниже ста, мы развернули кампанию. Все публикации в прессе за последние полгода, обратный отсчет и все прочее — это наших рук дело. Сперва это был, скажем так, универсальный продукт, не отличающийся никаким своеобразием. Все копии были вполне взаимозаменяемы, то есть в глобальном смысле, но все уже было готово. Как говорится, закончено и готово к употреблению, осталось только чуть-чуть настроить. Нам нужен был только кто-то живой и теплый и имя последнего уцелевшего. И тут уже, как говорится, твой выход.

Я вытряхиваю две дюжины иназана из очередного пузырька, кладу под язык и жду, пока не растворится карамельная оболочка. Шоколад тает во рту.

Агент достает из портфеля еще одну стопку отпечатанных листов и передает ее мне.

Я читаю: форд мерит.

Меркурий восторг.

Додж виньет.

Он говорит:

— Наше агентство владеет авторскими правами на названия марок автомобилей, которых еще нет и в проекте, на программное обеспечение, которого нет, но когда-нибудь оно будет; на чудесные лекарства от страшных болезней, которые еще даже не появились, на любую продукцию, которую можно предугадать или же спрогнозировать.

Я разгрызаю смертельную дозу сладкого синего доннадона.

Агент смотрит на меня и вздыхает.