Уцелевший

Если я скажу что-нибудь про одеколон, кто-нибудь из моего окружения наверняка вспомнит мои слова и повторит их в полиции — если агент отравится ядовитыми парами.

В четыре тридцать мы все собираемся в раздевалке на стадионе, со складными столами, едой и взятыми напрокат нарядами. Смокинги и свадебное платье аккуратно висят на вешалках. Агент все еще жив. Он спрашивает у меня, какое я собираюсь явить чудо. Величайшее чудо в перерыве между таймами.

Я говорю: не скажу.

— Но это действительно будет великое чудо? — уточняет агент.

Еще какое великое.

Такое великое, что все зрители на стадионе просто взбесятся.

Агент хмурится и глядит на меня, приподняв бровь.

Это будет такое великое чудо, что вся полиция этого города будет сдерживать натиск толпы, чтобы толпа меня не прибила на месте. Но агенту я этого не говорю. Не говорю, что все так и задумано. Полиции будет не до того, чтобы арестовать меня за убийство, — они там будут заняты. Будут сдерживать разъяренных зрителей, чтобы они не убили меня. Но агенту я этого не говорю.

В пять часов агент все еще жив. Меня обряжают в белый смокинг с белым галстуком-бабочкой. В раздевалку заходит мировой судья и говорит мне, что все под контролем. От меня ничего не требуется — просто стоять и дышать ровно.

Заходит невеста в своем свадебном платье. Она натирает свой безымянный палец специальным желе, чтобы кожа скользила, и говорит:

— Меня зовут Лора.

Это — другая девушка. Не та, что ехала с нами в лимузине позавчера.

— Та была Триша, — говорит невеста. Она заболела, так что Лора ее заменяет. Но все в порядке. Я все равно буду женат на Трише, хотя ее и не будет на свадьбе. Агент считает, что ему нужна Триша.

Лора говорит:

— Никто ничего не узнает. — На ней будет вуаль, так что лица будет не видно.

Все вокруг что-то жуют. У стальной двери, что открывается прямо на поле, ждут помощники флориста, готовые вывезти на футбольное поле заранее украшенный алтарь. Канделябры со свечами. Корзины с белыми шелковыми цветами. С розами, пионами, белым душистым горошком, левкоями — накрахмаленными до хруста и щедро политыми лаком для волос. Букет невесты составлен из белых шелковых гладиолусов, георгинов, тюльпанов и жимолости.

Издалека все это смотрится очень красиво и натурально.

Прожектора над полем очень яркие, говорит гримерша, и красит мне губы красной помадой.

В шесть часов начинается матч Суперкубка. Это американский футбол. «Кардиналы» против «Кольтов».

Первые пять минут первого из четырех периодов. Счет 6:0 в пользу «Кольтов». Агент все еще жив.

У стальной двери, что открывается прямо на поле, ждут мальчики-служки и подружки невесты, одетые ангелочками. Они заигрывают друг с другом и курят сигареты.

«Кольты» держат игру на своей сорокаярдовой линии, мяч вне игры, преимущество в счете по-прежнему шесть очков. Планировщик подробно расписывает, как пройдет мой медовый месяц: турне по семнадцати городам — с рекламной кампанией книг, игр и фигурок на приборные доски автомобилей. На горизонте уже маячит образование новой мировой религии. Моей религии. Теперь, когда снимутся все вопросы о моей сексуальной жизни, можно подумать и о мировом турне. В плане значатся: Европа, Япония, Китай, Австралия, Сингапур, Южная Африка, Аргентина, Британские Виргинские острова и Новая Гвинея; в Америку я возвращаюсь как раз к рождению своего первенца.

Чтобы не оставалось уже никаких сомнений, говорит координатор, агент взял на себя смелость предпринять некоторые шаги, чтобы моя жена гарантированно родила мне ребенка к концу моего девятимесячного турне.

В планах на будущее — рождение шести, может быть, даже семи детей, по модели семьи из общины Церкви Истинной Веры.

Координатор говорит, что мне даже пальчиком пошевелить не придется.

Это будет непорочное зачатие. В смысле, моего в нем участия.

Прожектора над полем какие-то уж очень яркие, говорит гримерша и кладет мне на щеки густой слой румян.

В конце первого периода приходит агент и просит меня подписать какие-то бумаги. Договор об участии в прибыли, говорит он. Тендер Бренсон, в дальнейшем — Поручитель, передает такому-то, в дальнейшем — Агент, права на получение и распределение всех средств, поступивших на счет Информационного и коммерческого синдиката Тендера Бренсона, в том числе — от продажи книг, теле— и радиопередач, произведений искусства, публичных выступлений, продажи косметики и парфюмерии, в частности, фирменного мужского одеколона.

— Подпиши здесь, — говорит агент.

И здесь.

И еще — вот здесь.

И здесь тоже.

Кто-то прикалывает мне на лацкан белую розу. Кто-то стоит передо мной на коленях и натирает мне туфли. Гримерша все еще возится с моим лицом.

Теперь агент владеет авторским правом на мой имидж. И на мое имя.

К концу первого периода счет сравнялся, по семи, и агент все еще жив.

Мой личный тренер по фитнесу вкачивает мне в вену 10 кубиков адреналина, чтобы у меня блестели глаза.