Уцелевший

Я помню лошадей. У нас были лошади. На них распахивали поля. Они возили тележки. Мы называли их по масти, потому что давать имена животным — это грех.

— Я сказал им, что члены общины издеваются над детьми и не платят налоги с большей части доходов, — говорит Адам. — Я сказал им, что члены общины — ленивые и инертные люди. Я сказал, что главный источник дохода для родителей из общины — это их дети. Дети у них — это движимое имущество. Бесправные рабы.

Я помню сосульки на крышах домов. Помню тыквы. Помню костры на празднике урожая.

— Это я запустил расследование, — говорит Адам.

Я помню, как мы пели в церкви. Помню, как женщины собирались все вместе и шили стеганые одеяла. Как мужчины все вместе строили амбары.

— В ту ночь я ушел из общины, — говорит Адам, — и уже не вернулся обратно.

Я помню, как нас любили. Как о нас заботились.

— Не было у нас никаких лошадей, — говорит Адам. — Только пара свиней и куриц, да и то — больше для виду. Ты целыми днями просиживал в школе. Ты помнишь то, чему вас там учили. Какой была жизнь в общине сто лет назад. Да, тогда лошади были у всех. Но это было сто лет назад.

Я помню, что я был счастлив. Я чувствовал свою сопричастность.

Я был частью единого целого.

Адам говорит:

— В общине Церкви Истинной Веры не было черных. Но рабство там было. Белое рабство. Церковные старейшины были рабовладельцами, расистами и сексистами.

Я помню, я чувствовал себя в безопасности.

Адам говорит:

— Все, что ты помнишь, — неправильно.

Я помню, что меня любили.

— Все, что ты помнишь, — все ложь, — говорит Адам. — Тебя вырастили, натаскали и продали.

А его — нет.

Нет, Адам Бренсон был первым сыном в семье. Три минуты — вся разница. Он должен был получить все. Амбары, кур и овец. Мир, покой и безопасность. Он должен был унаследовать будущее, а я — стать миссионером труда, стричь чужие газоны, и опять стричь газоны, и опять стричь газоны, работа без конца и края.

Темная ночь в Небраске, дорога, убегающая из-под ног. Стоит только пихнуть посильнее, думаю я про себя, и прощай, Адам Бренсон.

— Все, что мы ели, мы покупали во внешнем мире, — говорит Адам. — Я унаследовал ферму, чтобы растить и продавать своих детей.

Адам говорит:

— У нас даже не было никаких отходов для повторного использования.

И поэтому он позвонил шерифу?

— Я и не жду от тебя понимания, — говорит Адам. — Ты так и остался восьмилетним мальчишкой, который учится в школе, и ходит в церковь, и верит всему, что ему говорят. Ты помнишь картинки из книг. Вся твоя жизнь была распланирована другими. У тебя еще не открылись глаза.

А у Адама Бренсона они открылись?

— Они открылись в ту ночь, когда я позвонил в полицию. Когда я сделал что-то такое, чего уже не исправишь, — говорит Адам.

И теперь все мертвы.

— Все, кроме нас с тобой.

И все, что мне остается, это покончить с собой.

— Потому что тебя на это запрограммировали, — говорит Адам. — Если ты покончишь с собой, это будет предельное проявление рабства.

Тогда что я еще могу сделать, чтобы изменить свою жизнь?

— Единственный способ обрести себя — сделать что-то такое, что старейшины Церкви Истинной Веры категорически запрещали, — говорит Адам. — Совершить тяжкий проступок. Совершить смертный грех. Отречься от Церкви.

Адам говорит:

— Эдемский сад был всего лишь большой и красивой клеткой. Если ты не вкусишь яблока, ты так на всю жизнь и останешься рабом.

Я не просто вкусил это яблоко. Я съел его целиком. Я совершил все мыслимые грехи. Я выступал по телевидению и поливал Церковь грязью. Я богохульствовал на глазах миллионов людей. Я лгал, крал в магазинах и убивал, если считать Тревора Холлиса. Я вредил своему телу лекарствами. Я разрушил долину церковной общины, превратил ее в свалку. Я работал по воскресеньям. Каждое воскресенье все последние десять лет.

Адам говорит:

— Ты все еще девственник.

Стоит мне только спрыгнуть, думаю я про себя, и все проблемы решатся раз и навсегда.

— Ну, ты понимаешь, о чем я, — говорит Адам. — Ты не трахался. Не водил поезда. Не пихал колбасу. Не пахал поле. Не забивал гильзу. Не пасся на травке. Не занимался ничем нехорошим. Не доходил до конца. Не закатывал шар в лузу.

Он говорит:

— Прекрати все попытки наладить жизнь. Разберись со своим причиндалом.

Он говорит:

— В общем, братишка, там надо устроить тебе большой выпас.

9

Общинные земли Церкви Истинной Веры занимают двадцать тысяч пятьсот шестьдесят акров, почти всю долину в верховьях реки Флеминг, на западо-северо-западе от Гранд-Айленда, штат Небраска. От Гранд-Айленда на машине — четыре часа. Можно еще ехать от Сиу-Фолз, но так будет дольше. Девять часов на машине.

Это я знаю доподлинно.